Начиналось это с того, что из высокого кабинета какого-либо ведомства, которое влияло на работу лётного подразделения, раздавался телефонный звонок в кабинет главного лётного начальника предприятия. Это мог быть звонок из прокуратуры, контрольно-ревизионного управления, райкома или горкома партии или инспекции территориального Управления гражданской авиации. И спокойный, но солидный голос предупреждал лётного начальника, что намечается суровая проверка, которая может устроить большие неприятности по административной, хозяйственной или партийной линии. Но не всё ещё потеряно. Так случилось, что у обладателя этого голоса племянник уже второй год летает вторым пилотом. А парень хочет быть командиром. Вот если он до начала работы комиссии получит командирские погоны, то и комиссия иначе подойдёт к проверке, а может, и совсем эту проверку отменит.
Так бывало редко, я только пару таких случаев знаю, но я вспомнил об этом, чтобы рассказать, что с нашим героем дело обстояло иначе, хотя сроки получились примерно те же. И не просто иначе, а совершенно по-иному.
Игорёк отлетал только чуть больше года. Это срок, когда по лётным меркам пилот только начинал самостоятельно держаться в воздухе. То есть командир, летая с таким пилотом, мог себе позволить покемарить в полёте.
«Давай вдоль железки, через полчасика увидишь элеватор разбудишь».
А это уже какое-никакое доверие и признание тебя пилотом.
В тот полёт, который сильно перевернул лётную карьеру нашего героя, они летели северным почтовым кольцом. Развозили почту, в основном газеты, по северным площадкам. Уже на втором перелёте у командира прихватило живот. Думал, что отравился, но ещё через два часа, когда выгружали почту в конечном пункте, прижало так, что командир лежал, скорчившись, в салоне.
Начальник площадки поспрашивал симптомы, сказал, что у дочки было то же самое, диагноз аппендицит, и побежал вызвать по телефону санитарный борт.
Неприятности, как известно, поодиночке не ходят, и выяснилось, что санитарный борт улетел и сможет забрать больного только часов через пять.
На базе начали готовить самолёт, дежуривший по поиску и спасению, а у того на запуске двигатель затрясло. Это ещё раз про неприятности и их привычки.
На базе начали готовить самолёт, дежуривший по поиску и спасению, а у того на запуске двигатель затрясло. Это ещё раз про неприятности и их привычки.
Пока в Энске решали, что делать, начальник площадки, понимая опасность ситуации, позвонил своему старому знакомому, который раньше был командиром энской эскадрильи, а ныне в краевом центре командовал всей авиацией края, и доложил обстановку.
Тот попросил подождать и не вешать трубку. Скорее всего, связался с Энском. А потом вышел на связь и попросил позвать к телефону второго пилота.
Доложите обстановку, попросил большой начальник молодого второго пилота.
У командира, похоже, приступ аппендицита. Санитарный борт прилететь не может, других возможностей спасения нет.
Как я понимаю, на площадке есть исправный самолёт, а я разговариваю с действующим пилотом? не то спросил, не то констатировал властный голос в телефонной трубке.
Да, ответил действующий пилот, только
Но начальник его перебил:
Записывайте приказ начальника управления гражданской авиации.
Начальник площадки взял ручку и журнал телефонограмм и кивнул второму пилоту.
Приказываю командиру самолёта Мельникову Игорю Георгиевичу выполнить полёт по срочному санзаданию, для чего принять решение о возможности выполнения срочного санитарного задания по маршруту Девятый блокпост Энск с учётом фактических метеоусловий и требований пункта 2.1.10 НПП ГА-78.
Записал, сказал начальник площадки.
Доложите, как приняли, попросил уточнить начальник управления.
Приняли полностью, но, замялся наш герой, вы перепутали. Командир заболел, а я второй пилот.
Молодой человек, когда начальник Управления называет вашу фамилию и говорит, что вы командир самолёта, это значит не что иное, как то, что вы командир самолёта и от вашего решения зависит жизнь вашего коллеги.
Новоиспечённый командир стоял с телефонной трубкой в руках, пока его не позвал начальник площадки:
Что стоим? Принимай решение лететь нужно.
Но я же не командир, ещё не осмыслив произошедшее, начал Игорёк.
А что тебе ещё нужно, чтобы стать командиром? вспылил начальник площадки.
Приказ о назначении
Вот тебе приказ, перебил его бывший командир самолёта, пролетавший всю войну на Ли-2, а нынче начальник площадки. Он положил перед ним журнал и ткнул пальцем. Или летать не умеешь?
Умею, обиженно ответил вновь испечённый командир самолёта.
Проблем особых в том, чтобы выполнить обычный перелёт на базу, не было. Погода была отличная. Маршрут знакомый. То, что соседнее кресло было пусто, также необычных эмоций не вызывало. Командиры, бывало, уходили поспать в салон, когда возили почту или груз и пассажиров на борту не было. Долетели нормально. На перроне уже ждала скорая, в которую погрузили больного, и она с сиреной и мигалкой помчалась в городскую больницу.
Инспектор по безопасности полётов с сомнением выслушал доклад о произошедшем, попросил написать объяснительную и пройти медицинский осмотр на предмет отсутствия алкоголя в организме.