Конечно, интересно, ответила Света.
Коли начали рассказывать, теперь уж дуйте до конца, вякнула Ира.
Так вот, и попросил этот студент разрешение у главврача на то, чтобы провести в больнице несколько обрядов с целью обезвредить эту субстанцию, пока она не переросла в нечто неконтролируемое, продолжила свой рассказ Анна, Хлебников, конечно же, его прогнал и распорядился на проходной, чтоб этого дурачка не пускали на территорию больницы ни под каким предлогом.
Анна опять замолчала, наклонилась и почесала ногу вокруг опухоли.
Измучила меня эта болячка, простонала она.
Сильно болит? сочувствуя Анне, спросила Ира.
Не очень, но болит, тяжело вздохнула женщина.
На самом интересном месте замолчали, сказала Света. Так не честно!
Анна, морщась от боли, улыбнулась:
Ладно, слушай, Света, дальше эту историю. Когда главврач вернулся на свой этаж, то он не обнаружил дверей, ведущих в свой кабинет. На их месте оказалась сплошная голубая стена.
Прикольно произнесла Ира и краем глаза заметила, как Степановна терла платком краснеющий глаз, он у неё слезился, как будто в него что-то попало.
Врачи и медсёстры, к которым он обратился за помощью, вдруг перестали его узнавать и шарахались от него, как от сумасшедшего, заговорила громче Анна. Но нашлась одна добрая санитарка, которая объяснила ему, что настоящий главврач больницы уважаемый всеми Иван Сергеевич Хмельницкий, кабинет которого располагается этажом выше.
Ха-ха! воскликнула Света. Представляю себе физиономию этого Хлебникова!
Да, бедный мужик. Попал, хохотнула Ира и вновь посмотрела на Степановну. Та лежала на кровати и вытирала платком слезящийся глаз. Весь платок у неё был мокрый.
Хлебников сразу же побежал по лестнице наверх и нашёл кабинет главврача, не затихала Анна. Зашёл в него и удивлённо спросил у Хмельницкого: «Если ты главврач, то кто же я?».
Ну и что тот ответил? спросила Ира.
А Хмельницкий ему ответил: «Я, Ваня, твой глубокий наркотический сон. У тебя началась сильная мигрень, и ты вколол себе обезболивающее, а на самом деле спутал его с наркотиком. Поэтому, дружище, присядька здесь и терпи дальше свои галлюцинации Они ещё не скоро закончатся".
Ах, как болит голова! вдруг заорала Степановна. Девчонки! Анна! Позовите медсестру с поста. Что-то мне сплохело.
6
Подавленная нехорошими предчувствиями, Круглова вышла из ординаторской и направилась в морг. Её присутствие при патологоанатомическом исследовании было обязательным. И она обречённо шла туда, куда идти ей совершенно не хотелось.
Ситуация сложилась скверная: до тех пор, пока не станет известно, есть ли её вина в смерти Кадышева, нервам её не будет покоя. Она понимала, что волнуется раньше времени, но ничего не могла с собой поделать.
Скорее всего, думала Елена Степановна, больной съел вчера вечером что-то, что его организм не смог переварить, чем и добил себя. Но это было только её предположение. Магамединов, к примеру, считал, что в данном случае роковую роль могла сыграть передозировка лекарств или же их непереносимость.
В лабораторию морга можно было попасть двумя путями: либо с улицы, с отдельного хода, минуя два помещения с холодильными камерами; либо, спустившись в подвал и свернув в левое крыло, пройти к ней по узкому, петляющему то в одну, то в другую сторону коридору. Все работники больницы, которым нужно было посетить морг, предпочитали ходить через подвал, так как этот путь был более коротким.
Елена Степановна спустилась по крутым ступенькам и двинулась в нужном направлении, цокая каблуками по звонкой керамической плитке. «Цок, цок, цок", каждый шаг коридорное эхо возвращало повторяющим звуком. В какой-то момент она сбавила темп, услышав, что кто-то вслед за ней спускается по ступенькам в подвал. «Интересно, кто это может быть?», задумалась женщина. Быстрые, догоняющие её шаги она слышала отчётливо.
Круглова обернулась и чуть не умерла от страха: приближающиеся к ней шаги Елена Степановна всё ещё слышала, но никого, кто мог бы издавать эти шаги, в коридоре подвала не наблюдалось. Внезапно, ни с того, ни с сего, тишина в подвале стала абсолютной. Даже эхо и то замолчало. Круглова почувствовала холодное жгучее дыхание, словно какая-то нехорошая тварь задышала ей в затылок. Елена Степановна резко развернулась и увидела на небольшом расстоянии от себя девушку в чёрном платье, с вороном на плече. В этот раз она выглядела старше. На щеках у неё виднелись небольшие кровоточащие язвочки. Глаза её были красные, губы плотно сжатые. Ничего не говоря, девушка резко выкинула вперёд руку и, хоть она не дотронулась до Кругловой, силы и энергии, исходящей от этой руки хватило на то, чтобы отбросить несчастную женщину метра на три назад. Круглова сильно ударилась головой об стену и почувствовала, как по коже поползла тёплая струйка крови.
«Чёрное нечто» заговорило мерзким прокуренным голосом:
Я в ярости! Я не привыкла повторять. Моей злости не будет предела, если ты немедленно не покинешь эту больницу! Третий раз я тебя предупреждать не буду.
Круглову от ужаса парализовало. Она даже не смогла вымолвить слово. То, с чем она столкнулась уже второй раз, не лезло ни в какие рамки её сознания. Или, она сошла с ума, или всё вокруг перестало быть таким, каким было