Для того, чтобы попасть в балетную труппу, нужно, как минимум, получить аттестат о среднем образовании, но многие выходят из нашей школы и бакалаврами. Странная у нас школа! Мы часто занимаемся арифметикой или естествознанием в балетных костюмах, а ведь такого не увидишь в обычном лицее!
Наши учебные классы расположены рядом с балетными, на самой верхотуре, на верхнем этаже, как раз там, где находится запретная дверь, проникнуть за которую мы так мечтали.
Все разбились на группки. Я разговаривала со своими лучшими подружками – Сюзон, Верой, Рейнетт, Кики и Клаудией, а потом и с другими, со всеми, кто побывал на крыше. Они закидали меня кучей вопросов, но все, в общем‑то, сводилось к одному:
– Что же все‑таки случилось?
Но я‑то ведь сама этого не знала, сама не понимала, что произошло. Единственное, что мне было известно: когда мы хотели вернуться через дверь, она оказалась запертой.
– Неправда! Такого не может быть! – восклицали девочки.
Но я настаивала на своем:
– Говорю вам, она была заперта. Заперта на ключ. Мы кричали, стучали… Никто нам не ответил. И тогда, пытаясь разбить окно, Бернадетта упала… Я подумала, что она умерла! Она не могла двинуться! Вас уже допрашивали?
Мои подружки забеспокоились:
– Думаешь, нас станут допрашивать?
– А как же!
Оказалось, что все девочки поступили так же, как я: никто не рассказал родителям о случившемся. Конечно, мы виноваты, мы нарушили правила, но пока все предпочитали хранить молчание, ожидая, как повернутся события. А в данную минуту все страшно удивились, когда я сказала, что дверь оказалась закрытой, что мы стали пленницами крыши и что именно из‑за этого и произошло несчастье.
Они сами ничего не знали. Они только и смогли рассказать мне, что это Марселина и Жюли – да‑да, Жюли! – прибежали на крышу предупредить нас о том, что за игрой мы забыли о времени, что занавес поднимается и мы можем пропустить свой выход на сцену.
Вслед за мадемуазель Обер мы поднялись в класс. Самые обычные вещи сегодня тревожили меня, а когда мы оказались в коридоре верхнего этажа, я думала, что упаду в обморок… Перед дверью с надписью «Вход воспрещен» стояла группа людей, а среди них – директор, фотограф, месье Дюмонтье и еще какие‑то незнакомые мужчины.
По правилам, проходя мимо администраторов, все ученицы балетной школы должны сделать реверанс – прямо на ходу. Так я и сделала, но вдруг увидела, что месье Дюмонтье подзывает меня к себе. Он сказал тем, незнакомым:
– Это класс, где учится Морель – малышка, с которой случилось несчастье. А это Надаль – та, что предупредила меня.
Репортер хотел меня сфотографировать, но Дюдю и директор жестами запретили ему это.
Мадемуазель Обер пропустила нас в класс.
Во время диктанта, в самом его разгаре, в классе вдруг появилась одна из надзирательниц. Она шепнула несколько слов мадемуазель Обер, учительница нашла меня взглядом и очень серьезно сказала:
– Дельфина, вас вызывают в Управление.
Я почувствовала, что на меня смотрят все мои подруги. Тщательно закрыла тетрадку. Встала. Мои ноги дрожали.
– Смотри не подкачай! Ничего не говори! Не стоит, чтобы всех наказывали! – шептали мне мои ближайшие соседки.
Я и сама знала, что не стоит, как знала и то, что никогда нельзя ябедничать.
Я прошла по классу, надзирательница, стоявшая у двери, пропустила меня вперед, и я безропотно зашагала вместе с ней по бесконечным коридорам.
В Управление – какой ужас!
Едва мы вошли, месье Дюмонтье поблагодарил надзирательницу и сказал ей:
– Оставьте ее со мной, спасибо. Я сам ею займусь. Вы можете возвращаться в класс.
И он сделал жест, который, видимо, означал необходимость пресечь всякую распущенность или недисциплинированность :
– Никакой пощады! Все только по правилам!
А потом обратился ко мне:
– Садись.