Слушай, а что это они со мной делают? А? Это что такое, купорос что ли?
Не паникуй, сейчас Дитрих заменит ёмкости с физиологическим раствором.
А для чего это?
А ты что? Не помнишь, что сказал герр профессор относительно твоей новой физиологии?
Василий промолчал, наблюдая, как заменили второй сосуд и большими отвёртками зафиксировали лючки в его подмышках. После этого Дитрих и второй техник, сняв со стальных рогатин клешни Василия, положили их на ложе и вновь зафиксировали цепью. Дальнейшее вызвало у Василия сложное чувство, скорее всего это была смесь паники и стыда с отвращением. Здоровенный Дитрих, наклонившись над телом Василия, все той же большой отвёрткой отвернул два винта в нижней части стального листа, прикрывавшего нижнюю часть живота. Закончив с винтами, он приподнял лист стали, который, оказывается, имел специальные петли как на какой-нибудь дверце или люке, и Василий не удержавшись, сказал:
Прямо как капот автомобиля
Лысый перевёл слова Василия Дитриху и второму технику, и те разразились громким смехом. Всё также смеясь, техник извлёк из тележки с инструментами внушительного вида ёмкость, напоминавшую помесь больничной утки и огромной маслёнки, и приладив её под капотом Василия, сказал лысому фразу, которую тот незамедлительно перевёл, ехидно улыбаясь:
Теперь ты можешь опростаться.
И без тебя уже понял сказал Василий, делая своё дело, а вот как же быть, если я захочу до ветру?
Лысый перевёл сказанное Дитриху и, услышав ответ того, пробурчал:
Этого тебе уже не придётся делать. По крайней мере, в том виде, как ты это делал раньше.
Василий побагровел и подумал, что за потерю его задницы они все ответят, а вслух произнёс:
Жаль, а то я так любил это дело.
После перевода его фразы раздался новый взрыв смеха, и Дитрих сказал, что наверное знает, почему именно с Василием эксперимент удался. Возможно дело в том, что Василия освободили от неразделённой любви к его заду. Все вновь засмеялись, а Василий смягчившись заметил, что с удовольствием позаимствует зад у самого Дитриха, на что тот посредством лысого ответил, что это уже будет измена его, Василия, принципам и следует быть однолюбом. Переведя всё это, лысый тихонько сплюнул и сказал от себя, что и Василий и оба немца невоспитанные вонючки.
Закончив с одной естественной нуждой, немцы перешли к другой к питанию. Достав баллон с коротким шлангом и неким подобием соски на конце, Дитрих сказал, что в следующий раз попросит герра профессора сделать большое искусственное вымя, а сейчас нужно взять в рот эту не очень симпатичную вещь. Василий понял шутку немца и с отвращением взял в рот соску. По выражению лица Василия было видно, что еда не пришлась ему по вкусу, но когда он хотел было выплюнуть соску изо рта, Дитрих сказал, что у Василия нет выбора, и нужно питаться этой физиологической смесью. Василий покорился и выпил положенное количество.
Пока всё, сказал Дитрих, отдыхай, и не тоскуй по своей заднице! Скоро получишь её эквивалент в крупповской броне!
Василий не понял то, что перевёл ему лысый, но криво ухмыльнулся Дитриху, который хлопнув по плечу напарника, укатил тележку с инструментом.
Слушай, позвал он лысого, а что такое ты там говорил о Забыл как это называется, убер, убер
Уберзольдат? помог ему лысый.
Вот-вот. Что это такое, не объяснишь?
Дело в том, что я, да и пожалуй никто на объекте всей картины целиком не знает. Единственный, к кому можно обращаться за разъяснениями, так это герр профессор.
Значит, только он
Нет, в очень общих чертах я тебе могу описать, что это такое.
Валяй!
Лысый покачал головой и сказал:
Ты вот служил в танковых войсках? Так?
Ты ведь знаешь.
Так вот, что такое танк тебе говорить не надо. А вот уберзольдат это помесь танка и солдата.
Да ладно!
И ничего не ладно. Это солдат со сверхвозможностями. Попробуй расспросить герра профессора, но мне кажется, что ты и так скоро всё сам поймёшь.
Лысый удалился, а Василий подумал, что вот таким вот искалеченным он, по-видимому, всё же сможет принести пользу трудовому народу разузнав, что это такое навыдумывали немцы. Разузнает, а потом сбежит. Только вот нужно, чтоб возможность такая представилась.
***
Ганс подошёл к двери, где вместо таблички с именем была прикреплена полоска меди с рядом рун. Поправив мундир, он собрался с духом и постучал.
Входите, пожалуйста! раздался приглушённый голос.
Ганс смело открыл дверь и вошёл. С первых же мгновений пребывания в кабинете герра профессора, смелость Ганса уступила место любопытству. Он никогда прежде не был в этом обширном кабинете. Невольно Ганс оглядывал убранство рабочего кабинета профессора. Всё, что находилось в этом помещении, делало его похожим скорее не на кабинет, а на нечто среднее между запасником естественно научного института и палаткой археологической экспедиции. Всю левую стену, от пола до потолка занимали стеллажи с редкостными книгами. Древние фолианты в тёмных кожаных переплётах, носивших на себе следы времени, рукописи, отдельные документы. Ганс заворожённо разглядывал, какие-то древние тексты, с особой заботой укрытые под защитную стеклянную панель. Герр профессор поднял взгляд от документов, которые разбирал, сидя за своим широким письменным столом, и улыбнувшись, видя реакцию юноши, сказал: