Цветы, засыпанные снегом
Цветы, засыпанные снегом
Не говорите что зима
Такая гибельная нега,
Об этом целые тома
О том, как хрупки хризантемы
Сиреневые по краям,
Пускай они, качаясь немо
Прильнут дрожит рука моя.
Ведь в этой робости подарка
поранит грустная струна
Цветы как выпитая чарка,
пьяна и временна она.
Не надо лишних обещаний,
За вас цветы глядят в глаза.
Не время думать о прощании,
Не целовать цветы нельзя.
Строки в глуши
Друг мой приносит вирши из леса,
там, где беззлобно стрекочут сороки,
там где крадется лесная прицесса
молча в глуши распускааются строки.
Личный мой лес огородные гряды,
там, где георгины срослись с лебедою,
колкость осота с пионами рядом
вот вам и радости вкупе с бедою.
Вот и гортензия стало мечтою
укоренить возле дома южанку,
только напрасно стараться не стоит,
не зацветала в тени иностранка.
Что там, казалось бы, листья да стебель,
не говорят черенки и не плачут,
лишь после ссор опускаются в небыль,
люди уходят, с цветами иначе.
Но по весне, как пригреет лучисто,
первые всходы дают на поляне
желтые словно цыплята нарциссы
руки сестры, на ушко пожелания
Из чужого сада
Твой цветок из солнечного сада
у меня никак не мог прижиться
то теплу и свету вдруг преграда,
то бедна питанием землица.
Все-таки обильно поливала,
ведрами, и лейками, да и вволю.
У твоей гортензиии цветов так много стало,
у моей лишь листья будут, что-ли
Может, их морозом прихватило?
Вижу, стебли новые бушуют
Неужели им достанет силы
в купину цветов пойти большую?
И пускай мое утихнет горе,
где-то в глубине мерцая свечкой
только не забудется история,
как сидели рядом на крылечке.
Нынче лето было очень жарким
и охпка стеблей в пене белой!
Вспышками соцветий сочно, ярко,
чудо, все само собою сделалось.
Ландыши цветут незряче сами,
а с гортензией сплошная нездача
Только ты за дальними лесами
так и не увидишь нашу дачу.
Хочу тюльпанов здесь
Хочу тюльпанов здесь, от розы вдоль дорожки
как костерков среди нарциссов белых,
они дождутся, что сойдешь с порожка
оглядываясь что еще поделать.
Душа моя, им вовсе не дождаться
пока гряда оттает от заносов,
твоих умелых рук и пальцев,
плетущих мягко травы, сказы, косы.
Есть слово никогда. Его глотая
как завязь яблока, как ранящую льдинку
никак уснуть не можешь, звук летает
и тонкий шелест от запиленной пластинки.
Чудная, чуждая
Ночью приду и сижу без огня,
заново дом в темноте узнавая.
Некому больше утешить меня
где же сестренка моя боевая?
Кажется, выпили горе до дна
сироты грешные, сестры навеки,
шелковы платья, в которых видна
и нищета, и тщета человека.
Все потеряли, но знали вдали
ждут и одна, и другая,
в ночи безлунные спать не могли,
помнили, прошлое оберегая.
Как же теперь ни объятий, ни слов
столько еще не сказали,
только кружение бедных голов
в ярком аду на вокзале.
Нет, погоди, не читай приговор,
сердце стучит мы пока еще живы.
Выйдем в дождем затопляемый двор
шумно вздохнем как красиво.
Ночью приду и сижу у окна,
всею душой изнывая.
Молча, гордясь, уходила она
чудная, чуждая и боевая.
Однажды в июне
Чудная, чуждая
Ночью приду и сижу без огня,
заново дом в темноте узнавая.
Некому больше утешить меня
где же сестренка моя боевая?
Кажется, выпили горе до дна
сироты грешные, сестры навеки,
шелковы платья, в которых видна
и нищета, и тщета человека.
Все потеряли, но знали вдали
ждут и одна, и другая,
в ночи безлунные спать не могли,
помнили, прошлое оберегая.
Как же теперь ни объятий, ни слов
столько еще не сказали,
только кружение бедных голов
в ярком аду на вокзале.
Нет, погоди, не читай приговор,
сердце стучит мы пока еще живы.
Выйдем в дождем затопляемый двор
шумно вздохнем как красиво.
Ночью приду и сижу у окна,
всею душой изнывая.
Молча, гордясь, уходила она
чудная, чуждая и боевая.
Однажды в июне
Однажды в июне, в чужом изобильном краю
кусты, не кусты, не цветочные листья,
на ягодной ветке название не узнаю
горсть черных агатов, прохладных и мглистых.
На что же похож их сверкающий каплями ряд!
И тайные клады с агатом не могут сравниться.
Клевать их должны бы не стар, и не млад,
С атласною рябью, с цветным оперением птицы.
Не сразу, но саженцы стала упрямо искать,
Твердя только жимолость ягодой схожа!
На гряды вносила земли, перегноя, песка,
Вовсю удобряя растениям скудное ложе.
С затеей не вышло. Мелькали и годы, и дни
Не видно на ветках тех ягоокугольно-нежных
Ошибка торговца, моя ли, а только одни
Стоят сорняки, торжествуя стеной безмятежной.
Несчетно гремел в небесах
Несчетно гремел в небесах грозовой барабан,
И пали на землю тугие льдяные потоки,
Но облачный занавес таял, и небо сияло глубоко,
Впивали от солнца цветы и дышали хлеба.
В тарелках и чашках сверкая, стояла вода,
Десерты искрились в прозрачных хрустящих