Как его искать? спросил Сильвио.
По звездам, сказала Олька.
Впрочем, я продолжаю. Впервые о Стометровке упоминается при осаде Трои, как я уже начал было говорить. Троянский Конь был Стометровкой. Почему Елена Прекрасная разговаривала с теми, кто мог быть внутри Троянского Коня разными голосами. Если бы это был деревянный муляж, можно было бы легко его разобрать, и посмотреть:
Кто там? Но в том-то и дело, что это было невозможно! Ибо ибо это был космический корабль. Небольшой КК, всего сто метров в длину. Может быть сто двадцать. В ширину пятьдесят и в высоту всего тридцать метров. Такие данные. Нет, нет, простите, я перепутал рояль с сыром и фунт с кетчупом. Метрическую систему, с этой, как ее?.. Ну, это сейчас не важно. Слушайте теперь правильный ответ:
Триста пятьдесят тридцать!
Папа! не выдержала Анна Лиза, это ведь параметры Ноева Ковчега.
Часть первая
Глава первая
Пациент стабилен?
Не уверен. Поспешите.
Реанимация с визгом новой резины об асфальт тронулась от Вахты, потом провизжала тормозами на крутых поворотах Военного городка, и, наконец, прорвалась к медпункту.
Пациент стабилен? спросил доктор, выскочившую на крыльцо медсестру с растрепанными волосами, проверяя, на месте ли сзади, за спиной под ремнем пистолет с глушителем.
Н-да, ответила, слегка покраснев прелестная, как хорошая лошадь девушка. Не зря Гера устроила мир так, чтобы ее девушки периодически превращались в лошадей. В породистых лошадей, хочу я еще раз напомнить. Видимо эта, оставшаяся от древних времен привычка, заставляет девушек в выходные и праздничные дни, как и раньше, превращаться в лошадей. Но не в видимом мире. А духовно. И некоторые это чувствуют. Они ничего толком не понимают, но думают:
Вот это лошадь, и не могут удержаться от предложения немедленного секса. Хотя сами, как, например, Хемингуэй, лежат в госпитале раненые. Древний инстинкт Геры непреодолим. На породистых лошадей бросаются кони. Таким конем был и Сильвестр. Он и сам думал, что он никто иной, как:
Сильвестр Сталлоне. Племенной Бык. Но это было до Армии. А здесь, в богом забытом месте, ему в первый же день предложили самому стать лошадью.
Как, то есть, не понял? спросил он.
Ничего особливого, ответил сержант. Просто ты должен теперь понимать, что на самом деле твое имя при рождении было не Сильвестр, а Сильва.
Сильва, повторил новобранец. И услышал:
Сегодня вечером у тебя уборка туалета.
Ну че ты молчишь? сказал другой сержант. К тебе люди обращаются, а ты молчишь, как бык. Здесь принято отвечать, когда спрашивают.
Просто вы не представились, сказал Сильвестр и улыбнулся.
А он действительно культурный парень, сказал сержант. Мне это нравится. И добавил: Зови меня:
Железный. Как говорится:
Куй железный, пока горячий.
А меня зови, дорогой, или лучше дорогая:
Деревянный.
Может быть, лучше тебя звать Оловянный, друг?
Не умничай, Сильва, сказал Деревянный. Оловянный уже есть, и он скоро подойдет.
Когда?
Что когда? А! Вот сегодня вечером в туалете ты с ним и встретишься.
И настал вечер. Оловянным оказался командир роты, капитан. Сталлоне, как раз согнулся над третьим унитазом. В руках у него были только зубной порошок и щетка.
Считалось, что эти инструменты больше всего подходят для чистки туалета. Если с туалетом как-то еще можно с ними справиться, то с гераклами, какими они показались новобранцу никак.
Далее, два неожиданных для самого Сильвио удара. Он оказывается на гауптвахте. А потом в медпункте.
Доктор и два санитара прошли вслед за медсестрой.
Вечером, когда пришел комроты, Сильвестр был еще не готов. Капитан так и спросил, снимая лайковые перчатки:
Готов?
Нет, ответил Деревянный.
Почему? строго спросил комроты. Я, кажется, просил все приготовить к моему приходу.
Мы побоялись испортить продукт, сказал сержант Деревянный.
Нет, я кажется, прямо вам сказал:
Она, или он не важно к моему приходу должен быть мягок, как стейк из страуса.
Я, начал сержант Железный, дал ему в челюсть справа только один раз. Так он лежал между унитазами ровно тридцать минут. Честно, я бил не сильно, а наоборот, среднее, как будто отбивал не жесткую говядину, а куриное филе.
И?
И больше мы бить его стали, сказал Деревянный.
Действительно, а вдруг он умрет, добавил Железный. Тогда
Действительно, добавил Деревянный. Вы же ж не любите мертвых.
Покойники, они, конечно же, хуже, поддержал мысль напарника Железный. Тем более, вы и сами их не любите.
Все это так. Но я ведь вам приказывал. Приказывал, мать вашу, сделать из него отбивную! Только, чтобы не ломался, а гнулся. Как оловянная ложка. Похоже, вы совершенно не слушаете то, что я вам говорю.
Тут надо сказать, что капитан Оловянный был кандидатом в мастера спорта по боксу. Железный был маленьким и тощим. Что он только не ел с медом ничего не помогало. Железный так и оставался маленьким и тощим. Но с мышцами. У него был пояс по каратэ. Не Брюс Ли, конечно, но желание убить кого-нибудь у него тоже было большим, и, как и его удары, болезненным. Его мечтой было нет, не стать чемпионом Москвы, тогда каратэ официально было запрещено а стать певцом. Как Козловский. Лучше бы Лемешевым. Но у Лемешева, как говорил Железный: