Моя? удивилась Ил, а что у вас пропало?
Разве я сказал, что пропало у меня? Привыкайте слушать внимательно! Вечер недовольно поджал уголки губ, как вы могли бы уже догадаться, леди, раз существует Вечер, то есть также Утро, День и Ночь. Ночь это моя сестра, исключительно безалаберное и безответственное существо. С ней вечно случаются скверные истории она называет это романтикой! Как же было спокойно в последние годы, когда Папа ее из дома не выпускал. Ну да ладно К делу. То, что произошло сегодня, а ведь она первый день, как вышла из дома! не удержался Вечер, то, что произошло сегодня вообще из ряда вон. Она потеряла Луну!
Что потеряла? ошарашено переспросила Ил.
Луну, повторил Гость, и его надменное лицо неожиданно приняло обиженное выражение.
Вшивая собака
«Вшивая собака» самая паршивая забегаловка на всей Золотой Свалке. Длинный некрашенный сарай с огромными щелями, грубо сколоченные столы, выщербленные и потрескавшиеся граненые стаканы, немытые жирные тарелки, а вместо стульев деревянные чурбаки с прибитыми на них досками. Пьют здесь исключительно самогон и закусывают им же. А то, что здесь именуют едой, еще хуже самогона.
«Вшивая собака» пристанище людей дна. И тех, кого оно стремительно затягивает в свои жадные трясущиеся с похмелья лапы. Они еще не считают себя пропащими, они еще рассказывают друг другу пьяные сказки о переменчивости судьбы, о полосатой Зебре Жизни, о Старом Добром Времени, когда они были молоды, счастливы и беспечны. Но Дно уже крепко вцепилось в их помятые несвежие рубахи и пиджаки, добавило Зелье Забвения в их дурно пахнущий самогон, и навсегда отрезало их от Настоящего. Во всех смыслах от временного до нравственного. Кто-то из них еще помнит сладость любви, надежность дружбы, радость творчества, но уже не способен ни на первое, ни на второе, ни на третье Ни на что, кроме хвастливой пьяной болтовни в кругу себе подобных
Я сидел во «Вшивой собаке» уже минут двадцать, делал вид, что отхлебываю мутного щербатого стакана и ждал. Чего не знаю. Кого тоже. На скамейке рядом лежал Пакс, недовольно пофыркивая в окутавшем все помещение сизом табачном тумане. Ничего не происходило, и я снова и снова прокручивал свой разговор с Ночью.
Не знаю почему, но я похвастался ей своим умением «чувствовать чувства». Это действительно было единственное, что я умел понастоящему. Удивительно, но люди совершенно не слышат друг друга. Слушают одно, а слышат совершенно иное. Любимая наша фраза: «Ну, этого я от него никак не ожидал!» Хотя понять человека совсем не сложно. Стоит только представить, каким он был ребенком. Дети самые непосредственные существа на свете. На их лицах отражаются эмоции, ожидания, мечты, обиды и любой может прочитать их без всякого напряжения. Взрослея, люди надевают маски и оттого перестают понимать друг друга.
Но стоит немного напрячь воображение, представить человека ребенком и самый загадочный человек сразу становится понятен и предсказуем. Не знаю, кто открыл этот способ первым, мне хочется думать, что это был я. Но я так не думаю: ведь это так просто!
В ответ Ночь сказала, что простота тут кажущаяся, ведь я понимаю язык чувств, а это дано немногим лишь потомкам некогда существовавшего Ордена эмпатов. И если я буду очень стараться, то смогу не просто случайно улавливать эмоции, пользуясь своими дикарскими приемами (тут она показала язык: мол, получил за хвастовство), а читать чувства как читают книгу даже не книгу, а уличные граффити. Граффити эмоций, где соседствуют огромные багровокрасные знаки гнева, мелкие грязножелтые завитушки лжи и даже изредка абсолютно белые и удивительно простые буквы счастья. Я даже попытался представить эту азбуку, но не смог.
А ты можешь меня научить? полюбопытствовал я у Ночи. К этому времени мы уже перестали выкать и перешли к простому дружескому «ты».
Могу, хотя и не владею этим искусством, ответила она, но не буду. Ты должен сам научиться. Иначе это будет взаймы, а нет ничего хуже, чем жить взаймы. А вот подсказать «как» и подтолкнуть «куда нужно» это пожалуйста.
Спасибо, язвительно буркнул я.
А благодарить бы стоило серьезно, вздохнула Ночь с легкой грустью, но ты это пока не поймешь.
За разговором мы не заметили, как вернулся в комнату Пакс. Он совершенно не обратил внимания на гостью, но тотчас настороженно застыл, увидев ее Плащ. Некоторое время они как бы принюхивались друг к другу, а потом устроили веселую возню, наполнив дом шумом, визгом и писком. Удивительно, но Плащ умел издавать звуки! Причем он явно был доволен. В конце концов, устав удирать от Плаща, кот запрыгнул ко мне на колени и больно вцепился когтями в ногу.
И откуда ты только такой взялся! усмехнулся я.
Этого никто не знает, неожиданно сказала Ночь, никто не знает, откуда появились коты. Могу сказать, что когда Папа создавал этот мир, котов в нем не было.
Ну, понятное дело, ответил я, собак тоже не было, и крокодилов, и людей. Все мы от кого-то эволюционировали.
Глупое слово, поморщилась Ночь и отбросила со лба упавшую прядь, ты не замечал, что неверные слова обычно глупые? Просто мой Папа всегда любил пошутить. Шлялся от скуки по всему миру и подкидывал кому нужно всякие смешные идеи. Вот и Дарвину тоже подбросил за кружкой эля. Думаю, даже за бочонком, вернулся он весьма навеселе. А утром начал фабриковать доказательства: кости динозавров невиданной величины, «вымерших» насекомых и прочую дребедень. Разбросал их по планете, даже карту составил, правда, попозже и на память, так что весьма неточную. Это уже позже было, когда они с Вечером стали играть в «Где и когда найдут очередное «недостающее звено эволюции».