Кульбач: Чёрен ворон не от сажи.
Дак хоть в щёлок окунай,
Чёрен будет, так и знай!
Выпалив ошарашенному полицейскому длинную заковыристую тираду, Кульбач дополнительно увенчал её каскадом частушек.
Кульбач: Заработал медный грошик,
Накупил отборных вошек.
Год на мясо их растил,
Сам чуть дух не испустил.
Махнул коньяку,
Нюхнул табаку
Вот и радость полной шапкой!
Нет, те надобно охапкой!
Долго ехал я к матане
В новом плюшевом кафтане.
А матаня не ждала
Ожиданья подвела!
Морда размалёвана,
А душа заплёвана
Полицейский: Дед, ты взялся издеваться?
Кульбач: Дома я, куды деваться?
Хучь пою я, хучь молчу
Нет запретов Кульбачу.
Хорошо смеётся тот,
Кто проплакал цельный год.
Пела ль плакала хохлушка,
Как звенящая полушка:
Ой, лы́шенько, лышенько,
Разлюбил мя Грышенька.
Полицейский: Дед, имей же уваженье!
Нешто нет соображенья?
Кульбач, как ни в чём не бывало, продолжал солировать.
Кульбач: Если в жатву льют дожди,
То хорошего не жди.
Был бы град по кулаку,
Уж не жить бы старику.
Полицейский: Я тебя, дед, заберу.
Кульбач: Всем Кульбач не ко двору!
Навалились беды горкой
И не спрятаться за шторкой,
В уголке не отсидеться.
Значит, в бой! Куды тут деться.
Забираешь? Забирай,
Только к милушке в сарай.
Я б её расцеловал,
Утянув на сеновал.
Вот придёт моя вертушка,
И частушка-хохотушка
На другое скаканёт.
А условность это гнёт!
Полицейский: Дурака бы не валял
И при мне не позволял
Кульбач: Сколь воды не кипяти,
В ней навара не найти.
Не умеешь не берись,
Взялся, дак не матерись!
Бедный полицейский просто очумел от дедовых куплетов и едва переводил дух.
Кульбач: Русское исконное
Только ли посконное?
А легко ли быть царём?
Век ходи поводырём!
За услуги, за труды
Кажному подай еды:
Мосолыжину для пса,
Для лошадушки овса.
Полицейский снял форменную фуражку и отёр платком взмокшую лысину. Репертуар Кульбача был неистощим.
Кульбач: Даже звонкий соловей
Ест букашек и червей.
Даже честный человек
Хоть разок соврёт за век.
Жил привольно при матане,
Как оладушек в сметане
Полицейский: Дед, довольно про матань!
Кульбач: Сразу бы сказал: отстань!
Если в оправдание,
Говори задание!
Буду тут, как на часах.
И не прячь ухмыл в усах!
Говорю тебе по дружбе,
Я готовый к царской службе.
Я готовый к царской службе.
Столь усердье приложу!
Мож медальку заслужу?
Не добившись от старика хоть сколько-нибудь маломальски дельного, полицейский покинул дом Кульбачей, резонно рассудив, что даже если тот заезжий студент и наговорил деду чего-то лишнего, крамольного, Кульбач, при его теперешнем преклонном возрасте, просто умственно не в состоянии осмыслить суть вредоносной, а потому запрещённой властями идеи.
Полицейский: Аль с умом он раздружился,
Али лишку приложился,
Но с башкой уже того,
Что не выжать ничего.
Но однажды у Кульбачей, действительно, останавливался «политический», с которым дед также долго дискутировал как о жизни в своей державе, так и о международном положении.
Кульбач: Как же, слышал я окольно
Про Америку, Линкольна.
Президент он, аль сенатор,
Аль какой-то губернатор?
Как себе я уяснил,
Он там рабство отменил.
Дак за это что ль стрелять?
И у нас теперь, поглядь,
Всё нападки на царя.
Во, сыскали упыря!
Он вон крепостное право
Упразднил. С чего потрава?
Царь надёжа, но не тать!
Бомбы что ль в него метать?
Хорошо, что обошлось!
С прежним лучше всем жилось?
А какой придёт взамен?
Где б сыскать такой безмен,
Чтоб всё взвесить досконально?
Политический: Говоришь оригинально!
Кульбач: Кто науки не познал,
Завсегда оригинал.
Это ты всезнающий,
Всё родное хающий.
Мы совсем в другом ключе:
За законы и вообче.
Ты, желая смены власти,
Обещаешь столько сласти!
Можно всё разворотить,
Пылью по ветру пустить
Не великое геройство!
Но какое нас устройство
Всех устроит без обид,
Если тот и этот бит?
Щас мышиная возня,
А потом пойдёт грызня,
Вслед война и кровь рекой.
У меня прогноз такой!
Аль не веришь мне, провидцу?
Раскудрит тя, рукавицу!
Кроме философской книги у Кульбача имелся учебник по анатомии и хирургии, который дед самолично выписал по почте, дабы уличать свою знахарку в некомпетентности и ограниченности в медицинских вопросах.
Читал дед присланную хирургию очень редко, ибо зрение не позволяло видеть текст без лупы, а соседским детям поручить этого Кульбач не мог: уж больно рисунки были устрашающими и бесстыдно откровенными. Сам же дед с интересом изучал внутреннее строение человека, изредка пугая свою благоверную жуткими иллюстрациями.
Над бабкиной знахарской практикой дед зачастую попросту издевался, не веря в её способности к лечению.
Кульбач: Бабка, ты отсталая!
Чем водица талая
Заменить могёт лекарство?
Это чистое знахарство!
Ты не лечишь, а холявишь:
Шепоточком шепелявишь
Бац! Готова панацея!
Докторица без лицея
И без школы фершалов,
Не постигшая всех слов
Медицинского значенья,
Не познавшая ученья,
Опозорилась сто крат!
Нате местный Гиппократ,
Их превосходительство!
Сплошь одно вредительство!
Присутствующая при разговоре Крена, вступилась за старушку.
Крена: Но ведь многим подсобила.
Кульбач: Хорошо, что не убила!
Знаю и сужу правдиво.
Окочуриться не диво
После бабкиных стараний.
Крена: Не случалось помираний.
Кульбач: Ну дак я не допущал,
То есть я предотвращал,