Уродуюсь на двух работах и будем бабки просирать, да? Эт папашины гены в тебе, он такой же был
Папу она поминала только матом. Я еще в N-ске привык, и потом ждал, когда она и про новых пап начнет так говорить. Майку тоже, бывало, доставалось. Это был плохой признак, но я как-то не предполагал даже, как оно выйдет на этот раз.
Ту ночь я запомнил на всю жизнь. Когда я ждал их, и не выдержал уснул в час с чем-то, хоть и не люблю засыпать один, и потом проснулся от криков и грохота, и выбежал на кухню сонный, и увидел, как ненастоящее будто я кино смотрю, или в чужое тело вселился, увидел битую посуду кругом, и маму в крови, и сам заорал, как придурошный, и подбежал к ней, и когда уже понял, что она просто порезалась осколком, все равно продолжал орать, а она стала хватать вещи, пихать их в рюкзак, потом подхватила меня и потащила на улицу, а я упирался, как осел, и матюкал ее, а она меня
Потом мы ночью, на вокзале, сидели возле вайфая, и она заставляла меня искать в сети квартиры и звонить, и сама тоже что-то там искала, ругаясь на планшет, на меня и на всю Вселенную. А у меня уже мозги распадались на атомы, и никто, естественно, не брал трубку, и я уже устал просить ее пойти домой
Черта лысого я к нему вернусь! говорила она, цокая ногтями по планшету. Экран у нее весь в дырочках, потому что ногти длинные, как у гризли, и с узорами. Нэйл-арт.
Конечно, мы ничего не нашли, и конечно, вернулись. У нас так и было открыто, и Майк все еще где-то бродил. Мне уже совсем все равно было, такой полный абсолютный пофиг на все, и я завалился спать, и не слышал, чего там она творила в нашей реальности, потому что сразу провалился в другую, тоже душную и мутную, как болото, и проторчал в ней целую вечность, миллиард с половиной лет, пока не проснулся от яркого света.
День. Полдвенадцатого.
Я подхватился, как зомби, и успел почистить зубы, пока вспомнил, что в школу уже не надо.
Мама спала на диване, как на вокзале, не постелила даже. Майка не было. В холодильнике космическая пустота. Вакуум. И в голове у меня такая же.
Выпотрошив мамину сумку, я добыл пару купюр на еду и выметнулся нафиг. По дороге соображал, что было на самом деле, а что приснилось, и решил, что чертяка с глянцевой плешью, похожий на моих пап то ли на Гену, то ли на Майка, то ли на всех вместе, все-таки ненастоящий. Вместо рогов у него были антенны, так что это скорее был пришелец, а не черт, но куда это я еду, интересно?
Оказалось, что в Наше Место.
Рука сама потянулась позвонить Лянке, но мобилка потухла, выработалась за ночь. Купив в киоске всякой хрени с йогуртом (он типа полезный, забьет все ГМО), я полез в заросли.
Лянка сидела там. Глаза у нее были опять, как у кролика, и она не улыбалась.
Чего повыключался везде? буркнула она вместо приветствия. Тут «абонент недоступен», и там тоже, и вконтакте
Изфифи, сказал я, работая челюстями. Фовс-мафов.
Чегооо?..
ЧеФе. Фовс-мафовные обфояфельсфа
Тут она все-таки улыбнулась.
И я тоже ей улыбнулся. А это в моем положении было смертельно опасно. Лянка то ли всхлипнула, то ли хихикнула, и я почувствовал, как щеки мои морщатся гармошкой, сам по себе растягивается рот, и оттуда прет смеховое цунами
Ффффррр! рот мой фыркнул, как лошадиный, и из него брызнул во все стороны фонтан из хот-дога с йогуртом. Лянка еле успела отскочить.
Ахахахаха! то ли смеялась, то ли плакала она. Я поддавал жару, выхихикивая остатки фонтана, и в промежутках пытался вытереть рот рукавом, отчего Лянка ржала еще громче.
Ой-ей-ей-еооой! она повалилась в траву. Я немедленно рухнул туда же, к ней. Оооой Фффух! Ну что ты за человек, Марик? Марик-Кошмарик
Почему Кошмарик, а не, скажем, Комарик? спросил я, когда смог говорить.
Почему-почему Для Комарика у тебя нос короткий, она дернула меня за нос.
Я инстинктивно пихнул ее. Она меня
Уже целый миллиард лет я ни с кем не возился так по-щенячьи, вперемешку со смехом, мошкарой и небом, таким синим, будто оно решило стать нашим озером. Мы пихались, боролись, и потом я все-таки поддался Лянке и дал ей повалить и оседлать меня, как добычу.
Сдаешься? вопила она, вцепившись мне в плечи, и дырявила меня своими глазами, красными и дикими, как у кошки.
Потом мы лежали рядом и молча смотрели, как ползут по небу облака, похожие на сладкую вату, которой я отравился год назад
Давай рассказывай, вдруг сказала Лянка.
Сначала ты, говорю я.
Почему это?
Ну ты первая сюда пришла.
Странно, но этот аргумент подействовал.
В общем начала Лянка.
Когда она закончила, я молчал какое-то время, потому что мне никто еще не рассказывал таких вещей, и я не знал, что говорят в этих случаях.
Поэтому я просто матюкнулся как следует. Вообще я не матерюсь почти, и Лянка тоже, но иногда бывает, что слова кончаются, и остаются только матюги.
! сказала Лянка, когда выслушала про мою маму и про ночь на вокзале.
! добавил я.
Мы переглянулись и рассмеялись. Как-то невесело это у нас вышло, не заразно.
И что, мама тебя в Египет тащит? спросил я.
Ага. Мне этот Египет остохренел знаешь как? Она там с мужиками тусит, а я валяюсь, как мебель, в шезлонге. И не пойдешь никуда везде эти отели, и заборы, и сплошной бетон. Наше озеро ей нафиг не надо. А папа ну, ты уже все понял. Обещали замять без полиции