Я равнодушно посмотрел на них на кого посмотрел не могу сказать они тесно обсели грязноватый стол в прокуренной комнате Я громко сказал: «Время же уходит!..» И всё, что я сказал, я сильно и отчётливо ощущал в собственных коленях. Но насколько помнится, я в это время думал о моем дорожном одеяле, а еще точнее думал о тех концентрических кругах, что разошлись бы по истории, расстели я на ней мое пуховое одеяло Я думал о том месте, где моя истерзанная ненавистным ненастьем душа в последние двадцать четыре часа тёрлась о позвонки
* * *
Если петь то о чем?.. Говорить к чему? Не знаю. Вот и молчу и молча сгораю в своих «хочу», в диких желаниях выорать людям всё, что во мне происходит, и то, что рядом нащупываю обессилевшей рукою и взглядом и чего ещё не пойму Да и важно ли это? Я всего-то лишь человек, навек осуждённый петь