Виктор Николаевич успел во время полуденного отдыха своих неделимых половинок (сразу шестерых!) пробежаться по ближайшим бутикам; модную одежду и обувь он, как всякий нормальный мужик, пропустил. У витрины с ювелирными изделиями остановился, но, вздохнув, тоже шагнул мимо прямо к дверям магазина оргтехники. И теперь с гордостью, и немалой долей тревоги (а вдруг Валюша не оценит старания, и разобьет этот гаджет о его макушку?) протянул жене шикарный ноутбук; естественно, розового цвета, с золоченым узором.
Валентина Степановна нахмурила было брови, но Дездемона с Дуньязадой уже тянули свои холеные ладошки к подарку; остальные потирали в нетерпении руки. Кассандра еще одарила Кошкина быстрым поцелуем в макушку, не дождавшуюся удара (устами Валентины Степановны, конечно), а затем первой воскликнула:
Ну, давай, открывай, да подключай побыстрее. Сейчас мы посмотрим
Что? спросил довольный Николаич, набирая на клавиатуре пароль доступа к интернет-связи, что на этот раз?
А вот что! все та же Кассандра продекламировала строки, которые с самого утра будоражили воображение шестерки путешественниц:
Разбить остаток жизни угрожает;
В тебе и мыслям суетнейшим кров
Так ты одно всех бед моих виною.
Валентина, не обращая никакого внимания на лицо Николаича, действительно заполнившееся виною, в нетерпении выдернула из рук супруга ноутбук как только в углу экрана появились квадратики, приглашающие к путешествию в невидимый, но такой богатый мир Интернета. Ее пальцы ловко пробежались по клавиатуре; на экране быстро росли строки, только что озвученные глубоким русско-греческим контральто.
Потом все семеро (Николаич самым первым) воскликнули:
Франческо Петрарка! Сонеты и канцоны
Сонетов, кстати, с микроскопической долей издевки протянул Кошкин, аж триста шестьдесят шесть. Канцон поменьше
Он не успел озвучить еще одно устрашающее для памяти Валентины число; последняя стараниями Дездемоны издала из могучей (и очень волнующей мужские взгляды) груди ликующий вопль. В коридоре раздался стук подошв это со всех сторон к месту «ужасной трагедии» спешили служащие отеля. Первым в дверь, открытую служебным ключом, сунул голову хозяин, очень похожий на Николаса (прежде всего почтением, которое он выказывал русским постояльцам). Голова убедилась, что никакого смертоубийств в люксе не происходит; что двое супругов мирно, как голубки, уставились в ноутбуки каждый в свой и исчезла. А неугомонная венецианка принялась тыкать пальцем Валентины в экран так мощно, что тот слетел с коленок Кошкиной на пол.
Вот, продолжила Дездемона в сильнейшем волнении, читайте сами. Целых пять лет с одна тысяча триста шестьдесят второго года по шестьдесят седьмой этот почтенный муж жил в Венеции; можно сказать, по соседству со мной! Летим туда; летим сегодня же!
Благословенна ты, что, берег милый
Мне указав, надеждой обуздала
Пыл буйной страсти и меня спасла.
Вот именно, проворчала вслух практичная и рассудительная Пенелопа, поднимая вместе с Валентиной «волшебный ящик» с ковра, сейчас тебя, «обузданную надеждой», будем спасать. Сколько времени прошло между этим поэтом четырнадцатого века, и твоим первым появлением в мире? Три века? Четыре? И еще ты бы дочитала, что тут говорится о Петрарке
Вот именно, проворчала вслух практичная и рассудительная Пенелопа, поднимая вместе с Валентиной «волшебный ящик» с ковра, сейчас тебя, «обузданную надеждой», будем спасать. Сколько времени прошло между этим поэтом четырнадцатого века, и твоим первым появлением в мире? Три века? Четыре? И еще ты бы дочитала, что тут говорится о Петрарке
А что говорится? женщины опять прильнули общим взглядом к экрану.
Очень скоро из той же груди вырвался печальный вздох, тут же ставшим раздраженным, почти разгневанным.
Это что же получается, Валентина выпрямилась в полный рост и подперла кулаками бока (ноутбук снова оказался на ковре), опять нам какого-то малахольного подсовывают?! Этот самый Петрарка только и делал, что вздыхал, да стишки писал Лауре, даме своего сердца. Больше двадцати лет при ее жизни, и еще лет десять после смерти. А сам даже не притронулся к ней! Да он и сам-то посмотрите на портреты вечно в каком-то бабском балахоне завернут. И в сонетах его по большей части одно нытье про смерть, да могилы. Ну, и про любовь, конечно. Но что это за любовь да он, наверное, ни одной бабы даже за бочок не ущипнул?!
Нет, Пенелопа в это время подняла ноутбук, и продолжила чтение, вон у него и дочь незаконнорожденная была; она его вместе с мужем и похоронила. Одного дня старичок до семидесятилетия не дожил.
Валентина позволила усадить себя обратно в кресло; грозно и возмущенно попыхтела, очень удачно изобразив паровоз, но все же кивнула милостиво Дездемоне, которая внутри ее души была готова разразиться безутешными рыданиями:
Ну ладно, ладно не реви. Давайте вместе учить эти сонеты, и эти как их там?
Канцоны, быстро подсказал Николаич.
А ты, взгляд супруги по прежнему был суровым; сейчас он буквально пригвоздил Кошкина к соседнему креслу, получается, что ты не мне, а себе подарок сделал! Чтобы мы с девушками твой ноутбук не отобрали. За это будешь наказан.