Теперь я никто. Иммигрант. Гастарбайтер.
Как и все иммигранты, я приехал на чужбину за счастьем. За мечтой. Я ехал за славой. Это ради нее я оставил родину, сына, Элю. Вместо собственного жилья угол в квартире бабки алкоголички.
И страх. Страх такой, что зубы стучат. Так у меня стучали только один раз в жизни когда мне было пять лет, и мы с папой перекупались в горном озере, чистейшем в мире.
Девятое утро в городе М встретил я на узкой деревянной койке, застеленной чужой простыней (ноги сначала упирались в спинку кровати, потом я ее «случайно» отломал). Синий василек на когда то белом поле пододеяльника, как укол дантиста в десну болючий впрыск реальности.
Я проснулся и понял, что пятый день рождения мой сын будет праздновать без меня.
Я был готов ко всему. К тому, что буду всю жизнь скитаться по выставкам, прорываться к именитым художникам, может, стелиться перед ними. Думал, что готов ко всему.
Чорта с два я был готов!..
Третий день работы менеджером по продажам рекламных площадей в телефонном справочнике вроде «Желтых страниц». Наш справочник не гонится за оригинальностью, близок к народу и непринужденно именует себя «Что-К-Чему?».
Обедом мне послужил стакан бесплатного офисного чая и четвертинка рыбного пирога, переданного мне через стол щедрой коллегой. Отщипнув пару кусочков, остальное убрал в сумку на ужин.
В офисе из новичков, прошедших по конкурсу, работать остался я один. И хотя шеф сообщил мне, что моя тестовая презентация была лучшей в потоке (подозреваю, что так он сказал каждому из нас), продаж у меня еще не было. Я был ни на каком счету и очень рассчитывал на сегодняшние встречи.
Эта была моя вторая работа за девять дней в городе М.
Едва ступив на перрон города Ч и ударив по рукам с хозяйкой комнаты, вышедшей мне поразительно дешево, на седьмом небе от того, что все складывается так удачно (приличная комната и так дешево!), взялся за обеспечение себе пропитания, а потом и достатка.
Открыл газету и оторопел: кое-где сулили аж до тыщи рублей в день На руки! Я приехал, заполнил анкету и зашел в кабинет, на котором было написано: Директор.
В полумраке комнаты по четырем углам дымились палочки с благовониями. В окружении расписных хоттеев, жаб с монетами и слонов возвышалась огромная дама, лицом схожая с хоттеем и жабой одновременно.
У вас хороший опыт работы, она подняла, наконец, глаза от анкеты, и говорить, наверное, умеете. И выглядите хорошо
О, благодарю.
Но вы не устроитесь здесь никуда. Покажите паспорт!
Я повозился с файлом и вынул самое дорогое.
Она взяла его в руки и швырнула обратно.
У тебя паспорт даже не того цвета! закричала она, вдруг перейдя на «ты». Я даже не буду его у себя оставлять!
А моя квалификация и?
Засунь ее в задницу. Здесь она никому не нужна.
Она закурила, выпуская дым из тоннелеобразных ноздрей.
А ты думал что: в сказку попал? Помыкаешься, потыркаешься и все равно сюда придешь А здесь будешь зарабатывать твердую копейку. Приходи завтра к девяти утра. И не опаздывай!
Утром в первый рабочий день, в белой рубашке, как нормальный офисный планктон, подхожу к офису и вижу скопление народа перед запертой дверью. Самые нетерпеливые стали расходиться, как вдруг из открытого окна офиса раздался трубный голос вчерашней жабы:
Я лучше всех!!! Сейчас я выйду на улицу и всех порву!!! Они слушают меня! Они делают, что я говорю! Я лучше всех!!!
Лица моих коллег соискателей вытянулись. Кто-то сплюнул под ноги: «Опять секта» и пошел к метро.
Через минуту из офиса вылетели люди с просветленными лицами. Мужчина за сорок с большой сумкой подошел ко мне:
Степан?
Он самый.
Я Гена. Пошли.
Мы направились к остановке пригородных автобусов и сели в такси.
Я сразу пресек возможность вымогательства:
Денег нет.
Потом отдашь, буркнул Гена.
Ехали не меньше часа в область.
Я смотрел на редеющие высотки, густеющий лес и поля за окном и думал:
«Этих людей я вижу впервые, куда меня везут, я не знаю. У меня с собой паспорт. И если это воинствующая секта, и меня расчленят для жертвоприношения, то так мне и надо».
Но расчленять меня не стали.
Мы приехали в село. Гена повел меня по магазинам вроде советских сельмагов, где продавал девушкам духи. Чуть позже, вспоминая Гену, я поражался его мастерству холодных продаж. Он приходил к совершенно ледяным девушкам в магазине, отрывая их от работы, и предлагал то, что им не нужно.
Продавщицы всегда рады показать свое превосходство, а сельские вообще для того и созданы. «Девчонки» с удовольствием воротили носы. А через десять минут покупали у Гены духи и дешевую помаду.
Девочки, у вас подруги есть? А когда у них день рождения? Всегда же думаем, что подарить. А возьмите духи, и будет подарок всегда Про запас, на всякий пожарный. А скоро Новый год сколько подарков нужно? А возьмите помаду, и проблема подарка отпадет. И недорого, и внимание. А у мужа мама есть?..
После трех магазинов Гена показал мне восемьсот рублей выручки.
Это за неполных три часа. Хочешь так же?
Я хотел кивнуть, что да, конечно, хочу! И не смог. Я никогда не занимался продажами я делал чертежи и писал картины. Я косился в сторону маршруток, которые едут в город, и молчал.