Вы учитесь в этой школе? спросил он.
А вам что за дело? переспросила первая девочка.
Я тоже в ней учился. Видите, я подрос, но я вокруг нее хожу, смотрю, что изменилось, по-моему, ничего. Хотя я учился в ней недолго, и меня из нее рано перевели. В другой район я не переехал. Я, где жил, там и живу, особых перемен не было если говорить не о том, где я живу, а о чем-то ином, случившимся со мной, я бы вам рассказал, однако вам скучно. По вам заметно, что вы спешите. Новый Год вы будете встречать дома? Не в одном, а каждая в своем. Или вы сестры?
Вы интересуетесь сестрами? спросила вторая.
Но вы же не сестры, пробормотал Георгий.
И теперь вы нас к себе не позовете? поитересовалась первая.
Ко мне? удивился Георгий.
Встречать Новый Год, кивнула первая. Ты бы к нему пошла?
Вместе с папой, ответила вторая. Он бы ему быстро все кости переломал.
И полутруп сдал бы в полицию, добавила первая.
Да вы о чем? воскликнул ошеломленный Георгий.
О том, сказала первая. О подобных дядях, возле школы ошивающихся, нас предупреждали. Девочек вам захотелось? Таких маленьких, лет по десять? Вы хоть немного понимаете, что это неправильно?
Ты у кого спрашиваешь? хмыкнула вторая. У него? После того, как он сказал, чтобы мы с ним шли?
А он это говорил? спросила первая.
Не говорил, признался Георгий. Я сказал, что я здесь учился, и когда меня стала одолевать болезнь, я отсюда меня отсюда перевели о болезни я не сказал, и вы решили, что я болен, так оно и есть, но моя болезнь не в том вы на меня несправедливо ополчились. Я обратился к вам, как к людям, а не как к девочкам с наступающим вас. Хороших вам подарков, успехов в учебе вы учитесь в обыкновенной школе, а я доучивался в специальной: ее называют вспомогательной. В эту, что перед нами, я бегал с куда большим удовольствием.
Поэтому вас туда и перевели, сказала первая.
Меня перевели, и я не спорил. Вовсю стараясь на уроках, надеялся вернулся в простую, но из моей новой школы было не выбраться. Мне и сейчас во взрослой жизни на общую для всех дорогу не выйти. Собственными усилиями никак надо полагаться на чудо. Не отчаиваться и ждать. Быть готовым.
РАСПИРАЕМАЯ энергией комната. Прижав ладони к коленям, Георгий с прямой спиной сидит на диване, глядя на елку. Большинство висящих на ней лампочек неисправно, но отдельные горят и кое-как освещают его сосредоточенную физиономию: на Георгии нем белая рубашка и черные брюки.
Замеревший Георгий непроизвольно совершает одно неприметное и повторяющее движение поджимает и разжимает пальцы босых ног.
РАСПИРАЕМАЯ энергией комната. Прижав ладони к коленям, Георгий с прямой спиной сидит на диване, глядя на елку. Большинство висящих на ней лампочек неисправно, но отдельные горят и кое-как освещают его сосредоточенную физиономию: на Георгии нем белая рубашка и черные брюки.
Замеревший Георгий непроизвольно совершает одно неприметное и повторяющее движение поджимает и разжимает пальцы босых ног.
НА КУХНЕ нечем дышать. Татьяна Васильевна, переминаясь у плиты, готовит праздничный ужин, злобно хмурящийся Валентин Сергеевич убивает время за столом: перед отцом Георгия початая бутылка водки и тарелка с солеными огурцами. На скороводке шипит масло, поднимающиеся от нее испарения заполняют помещение густым смрадом, к изводящим Валентина Сергеевича переживаниям дополнением это становится существенным.
Что ты тут жаришь? проворчал он. Отчего такая вонь? Рыба, рыба, где ты эту рыбу открыть бы окно, но там прохладно попрет, продует, у нормальных людей на Новый Год мясо или утка, а у нас рыба. Почему рыба?
Рыба дешевле, ответила Татьяна Васильевна. Бывает другая, дорогая рыба, но я купила дешевую. Вот она и воняет.
А нельзя, чтобы так, ну не воняло? Я все-таки работаю, и что-то зарабатываю, и в праздник мне бы плевать мне! Пусть воняет! Я выпью водки и справлюсь. Рыба не рыба отчего-то именно рыба. Налив рюмку, Валентин Сергеевич выпивает и недовольно морщится. Какая водка гнусная! Градус нормальный, а вкус жуткий. Говорят, у водки нет вкуса у этой есть. Ужасный вкус.
Водку ты сам покупал, сказала Татьяна Васильевна.
Сам, сам. И жену я выбирал сам, и сына не выбирал, но участвовал, ну у меня и сын, о Господи, единственный мой наследник. Ты что, улыбаешься? Думаешь, наследовать нечего? Ни материально, ни морально? Ты меня не оскорбляй! Я не такой идиот, я хотя бы немного чего-то заслуживаю. А он он в мать. В безумную женщину, рано из жизни ушедшую. Задержись она подольше, я бы тоже ей под стать прыгал и стонал.
Когда ты ее привел, я тебе сразу сказала: не женись на ней она со сдвигом. Ты ко мне не прислушался. И теперь мы с тобой расхлебываем. Ее давно нет, а Георгий с нами, и от нас он никуда не уйдет. Куда ему идти? С его мозгами ребенка.
До сих пор верящего в Новый Год, вздохнул Валентин Сергеевич. В чудеса, в волшебство я бы елку вообще не ставил, но для него она важна. Ему двадцать семь лет, а он, не отрываясь, смотрит на лампочки и игрушки. Ты видела?
Как ты ее поставил, так и смотрит, подтвердила Татьяна Васильевна. Уже три дня.