«У тебя, козел, на халяву не выйдет: ты же говорил, что я оплачу, а ты мне на улице отдашь. А ты не отдаешь! Я, что, обязан тебя поить? а я тебя не поил? Разве не было, что ты на нуле, а я тебя выручал? ничего ты не выручал! Ты всегда проскакивал хитрым таким умником, и люди до поры до времени тебя терпели и угощали, а отныне все! Приехали! не дашь? Ну, гляди! Я не буду, и ты не будешь! Сейчас я разобью твою бутылку! сколько ни прячь, я ее у тебя вырву да ты гнида! тебе от этого не легче!».
Машинально пойдя на шум, Георгий по снежному месиву двинулся к магазину и увидел происходящую у входа стычку между пьяными опустившимися мужчинами; они молча пихаются и толкаются, еле-еле удерживаются на ногах; помимо Георгия за схваткой наблюдает немолодая чопорная дама.
Народ, процедила она. Потомки победившего класса. Вы бы их разняли. Чего им тут себя показывать.
Это в нашей мужской природе, сказал Георгий.
Надираться?
Выходить на поединки, участвовать в битвах не отступать перед врагом. Испытывать свое мужество.
Вы не ошибаетесь? спросила дама.
Воплощать тяжелее, чем знать, ответил Георгий. Они вот могут, а меня сдерживает растущий во мне не страх я бы сказал, барьер, перелезая через который, легко сорваться и разбиться, даже не добравшись до середины, потому что он очень высокий. Гладкий, ледяной и скользкий. Касаясь его, я отдергивают руку. Кончики пальцев набухают твердым веществом, и оно повышает чувствительность, как бы мне ни казалось обратное. Ведь жизнь обманывает. В сомнениях сливается и надежное, и воздушное.
Шокированная дама не издает ни звука. Послышавшийся Георгию голос принадлежит не ей.
Привет! Как тут у вас?
Обернувшись, Георгий впивается глазами в стройную ярко одетую девушку.
Марина! воскликнул он. Я так рад тебя видеть! А у нас тут борьба. Мужчины выясняют, кто есть кто, а я слежу и мне не очень интересно. Мне приятнее пообщаться с тобой отойдем к подъезду и там поговорим.
Я вообще-то собиралась зайти в магазин, сказала Марина. Но они прямо у входа как бы они меня не задели.
Они тебе мешают? Ты только скажи, и я мигом дорогу тебе расчищу.
Ты? усмехнулась Марина. Что же ты с ними сделаешь? Они пока заняты друг другом, но если ты на них попрешь, они могут и помириться. И тогда тебе не поздоровиться.
Да кто они, пробормотал Георгий. Я бы с ними справился, ради тебя я бы на них пошел и никого бы не побоялся, ты не знаешь, но у меня есть сила, я ее не проявляю, и вы считаете меня каким-то слабым: и ты, и Андрей, и остальные парни из нашего двора, постоянно спрашивающие меня о здоровье. Они мои друзья с детства, и их забота мне при при неприятна, честно, неприятна, я такой, и вы ко мне относитесь чутко, так повелось. Никуда не денешься. Мне невесело мне мечтается, что я больше, чем вы думаете, я успокоюсь ты не отворачивайся. Смотри на меня. Ты смотришь ты с Андреем? Вы не расстались?
Мы с ним живем, ответила Марина. Почти душа в душу.
Вы не ссорьтесь. Умейте ценить это нужно не у всех есть то, что нужно. Одному в этом мире плохо. Одиночество давит, поддавливает и вконец обрушивается, и не встать придавило. Георгий вдавил кулак в свою грудь. Я чувствую.
ВЕРНУВШИЙСЯ в квартиру Георгий лежит на полу. Он в пальто, но без ботинок, к дальней от него стене прислонена невысокая елка, на ней ни игрушек, ни мишуры, Георгий потерян и раздавлен. В комнату входит постучавшаяся Татьяна Васильевна. Она увидела внука, Георгий увидел ее выражение их лиц не изменилось. Татьяна Васильевна подошла к окну, затем мимо Георгия направилась назад, подняла с пола обнаруженную рядом с внуком песчинку грязи или пыли; оказавшись над Георгием, задержалась.
Лежишь на полу? спросила она.
Где я хочу, там я и лежу, ответил Георгий. А я хочу.
В пальто? Никак мне тебя не приучить! Приходя с улицы, дорогой ты мой, верхнюю одежду надо снимать.
На улице достаточно тепло, сказал Георгий.
А здесь нет?
Я лежу на полу. Без одежды на полу холодно. Сейчас, если ты помнишь, зима.
На улице плюс три такая у нас зима, проворчала Татьяна Васильевна. Но пол, наверное, холодный. Сама я не пробовала, но если ты говоришь твоей голове не жестко?
Она часть меня, и я ее ничем не выделяю. Она не лучше прочих моих составляющих, возможно и наоборот: из-за нее я и пропадаю. У меня с ней старые счеты, но не биться же ею об пол. Поднимая и врезаясь затылком. Не стой надо мной! Не нависай отойди к двери. Завтра я открою дверь, потом вторую дверь и пойду к школе. Чтобы походить возле нее и вспомнить, что класса до пятого я был, как все. Это должно мне помочь.
Не до пятого, сказала Татьяна Васильевна.
А до какого?
До третьего. Ты надломился раньше, чем ты думаешь.
Ну ну не стой же ты надо мной! хватаясь за голову, закричал Георгий. Я бы вскочил и избавился не получается! я бы посмел! не получается
ОБЕРНУВ вокруг шеи колючий шарф, Георгий бродит среди деревьев за зданием школы, предстающим для него мрачной крепостью. Георгий сжимается, хочет уйти, в его взгляде нарастает безысходность, однако сделанное над собой усилие позволяет Георгию расправить плечи и ощутить уверенность в возможности штурма, проводимого им не вовне, а где-то в себе; героический настрой на внутреннюю победу сбивают две десятилетние девочки, опасливо проходящие между мужчиной и школой. Мыслительные конструкции Георгия рушатся. Происходит мгновенный обвал, и Георгия охватывает жуткое одиночество. Протягивая к девочкам руку, он с ними заговаривает.