Этот кандидат на помилование разжалобила больше, как судей, так и публику, чем все остальные заключённые. Она говорила страстно, с горящими глазами, увеличенными до невероятных размеров специальной аппаратурой. Её громадное лицо в слезах и горящие глаза, наполненные одновременно обожанием Объединённых Миров и своей собственной персоны производили сильное впечатление. Впрочем, оно было таким сильным только в зале. На экране в блоке Венеры её эмоции были не так ярки и впечатляющи. «Наверное, она победит равнодушно подумала Венера, публика обожает женскую страсть вкупе с жертвенностью, которую ошибочно принимают за патриотизм». Что-то в этом выступлении её насторожило. Осознание пришло не сразу. Уже после того, как выступление кандидата закончилось, Венера вдруг поняла, что у женщины была великолепная причёска. А её голову вот уже месяц тщательно выбривал робот-парикмахер. Впрочем, Венере было не до разгадок этих тайн. Ей нужно было не только хорошо отдохнуть, но и исполнить свой замысел.
Этот кандидат на помилование разжалобила больше, как судей, так и публику, чем все остальные заключённые. Она говорила страстно, с горящими глазами, увеличенными до невероятных размеров специальной аппаратурой. Её громадное лицо в слезах и горящие глаза, наполненные одновременно обожанием Объединённых Миров и своей собственной персоны производили сильное впечатление. Впрочем, оно было таким сильным только в зале. На экране в блоке Венеры её эмоции были не так ярки и впечатляющи. «Наверное, она победит равнодушно подумала Венера, публика обожает женскую страсть вкупе с жертвенностью, которую ошибочно принимают за патриотизм». Что-то в этом выступлении её насторожило. Осознание пришло не сразу. Уже после того, как выступление кандидата закончилось, Венера вдруг поняла, что у женщины была великолепная причёска. А её голову вот уже месяц тщательно выбривал робот-парикмахер. Впрочем, Венере было не до разгадок этих тайн. Ей нужно было не только хорошо отдохнуть, но и исполнить свой замысел.