Он снова покосился в угол, где лежала племяшка. В темноте едва угадывался тёмный комочек.
«Чушь какая!» воспротивился Градислав. Девка-то во сне была ух какая, и фигуриста, и грудастая, и волосы длинные светлые стекали по телу, по груди, вниз по животу до его груди, которую щекотали. А племяшка-то совсем маленькая и хрупка. Маленькая не по возрасту, а сама по себе: и росточком мелкая, и худющая, будто девочка лет десяти, так и сложением на девочку похожа.
«Какие там груди, невольно поддавшись образам из сна, рассуждал мужчина о своей племяннице, днём с огнём не найдёшь, а у этой как яблоки наливные!»
Он чуть снова не застонал в голос, вспоминая красавицу из сна, что почти довела его до оргазма.
«Вот не похожа же она на племяшку!» попытался он непонятно зачем оправдаться, и, самое главное, непонятно перед кем. Девушка из сна совершенно не была похожа на племяшку. Она была скорее всего довольно высокой, стройной и при этом округлой в тех местах, где женщина должна быть округлой, светловолосой и очень белокожей. Ему казалось, что она должна выглядеть совсем иначе, чем когда он увидел её. Вдруг вместо прекрасно белокожей блондинки он увидел лицо своей племянницы, обрамлённое темными волосами. Да и кожа у той была смуглой. У них в роду в принципе все были смугловаты, так девчушка ещё и загореть уже успела, стала совсем тёмной.
Вздохнув, что прекрасная незнакомка оказалась всего лишь сном, да ещё с таким странным концом, он, чтобы окончательно стряхнуть сон, похожий на какой-то морок, наконец, встал, отдёрнул шторы, пустив ещё сумрачный утренний свет в комнату и ушёл умываться.
Когда вернулся увидел племяшку, которая сидела на кровати, сонно потирая глаза.
Уже утро? расстроенно спросила она.
Давай, вставай уже, пора. Иди отсюда, пока ещё не проснулись.
С недавнего времени повелось так, что она спала в его покоях в углу на сундуке, который был шире её раза в полтора и длиннее, так, что она могла вытянуться на нём. Нашли подходящую перину, раздобыли подушку и одеяло. О том, что девчушка ночевала у него, они ото всех скрывали. Приходила, когда уже все в замке засыпали, уходила рано утром, когда ещё все спали или только начинали подниматься.
Это была вынужденная мера. К девочке стал приставать один из наёмников, то за попку ущипнёт, то зажмёт где-нибудь в углу и начнёт по груди шарить. А как-то вечером, после сильного подпития, ухватил её в коридоре, зажал в углу. Может и снасильничал бы, но по коридору туда-сюда сновали слуги, носили в главный зал блюда для ужина. Не стал прилюдно домогаться, поэтому лишь ограничился обещанием:
Ну беги, беги, воробушек, ночью к тебе приду не убежишь тогда.
Воробушек, как назвал её наёмник, не сомневалась, что придёт. Он появился в замке где-то с месяц тому назад и все это время не давал ей прохода. Видимо решил, что раз она не даёт отпор, то согласна. А может просто решил больше не церемониться.
Спали слуги в полуподвальном этаже, где были галерея из маленьких клетушек-комнат. Была бы одна общая спальня было бы не страшно. Но во дворце почему-то были сделаны отдельные маленькие комнатушки. Редко когда комнатка была побольше и тогда в ней жили двое слуг. Может изначально это было задумано для того, чтобы и слуг не лишать личной жизни. В общую-то спальню никого не приведёшь, а в отдельной комнатушке можно уединиться.
Кто и когда строил дворец было неизвестно. Почему так решили сделать неизвестно. Возможно, что так повелось изначально, когда замок ещё был маленьким, а слуги приближёнными к барону. Потом же здание разрасталось, достраивалось так, как уже было заведено.
Сейчас же эта отдельная спальня могла сослужить плохую службу девушке. Ночью, когда уже все легли, она постучалась в покои Градислава. Рассказала о приставаниях. Родственник поругал девушку, что давно не рассказала могли бы давно решить вопрос приструнили бы нахала. Обещал разобраться, а пока оставил её у себя.
На утро хотел разобраться, стали искать наёмника не нашли. Тратить весь день на поиски приставалы было некогда. Так тянулось пару недель. В конце концов племяшка показала обидчика за ужином в главном зале. Градислав запомнил его. Мужчина хорошо знал дружинников, а с наёмниками почти не общался. Решил присмотреться к этому. Парень он был молодой, но какой-то неприятный: коренастый, какой-то кривоногий и казалось криворукий, весь рябой. Молодой, но уже лысеющий. Видимо девкам он не нравился, потому и приставал к тем, кто не может дать отпор.
Через несколько дней Градиславу удалось застать кривоного одного, чтобы переговорить с глазу на глаз. Сказал, что не доволен, что тот пристаёт к его племяннице. В ответ же коренастый стал задираться, говорить, что вовсе даже не приставал к девчонке, что та сама ему глазки строит и хвостом крутит. А он даже и не интересуется ей.
При этом он хитро щурил глаза и буквально в открытую насмехался.
Градислав решил узнать, кто ж это такой. Поспрошал у других дружинников и узнал, что тот сын друга барона, довольно знатного и зажиточного вельможи. Парень был то ли третьим, то ли четвёртым, что-то натворил в своём замке, потому его решили отправить подальше. У барона он вроде как наёмник, но по факту гость, которому практически всё позволено. Градислав отметил: «Хорошо, что сдержался, не набил морду кривоногому сразу, как хотел».