Мой отец был сенатором на Второй планете Шедара. У меня было очень хорошее детство. В день эвакуации мне исполнилось семь и я уже не был ребенком. Я видел, как десантные капсулы сыплются на отмели, лишь над космодромом последняя база держала небо. Отец остался с группой прикрытия, они еще верили в помощь Империи. Может быть, они были живы, когда Император Грей отдал приказ выжечь планеты. Я не говорю, что он был неправ. Штурм унес бы куда больше жизней, чем та горстка людей, партизанившая на оккупированной планете не самой послушной планете Империи. Нас принял Альтос, и мы выжили. Нам не оставили фамилий, я перестал быть Кеем Лацитисом. Мы стали детьми Империи. Но я уже не смог стать ребенком. И это чувствовали все. Таких детей любят родители, но у них нет друзей. Я старался, Артур, очень старался. Воспитателем нашего блока «джи» был хороший человек. Разносторонняя личность, автор детских сериалов, которые шли по телесети Альтоса. Не садист и не извращенец, которые очень любят такую работу. Он искренне считал, что детей надо защищать от взрослых. Он всегда говорил о дружбе и доброте и, наверное, не мог понять, почему его дружные воспитанники не любят маленького Кея. Для него я оставался ребенком с трогательно тощей шеей
Артур невольно улыбнулся.
и грустными глазами. Ровесники видели, что на самом деле я другой. И защищались от меня как умели. Когда я понял, что ребенком мне уже не стать, я стал взрослым. Ночью это уже не важно. Я прибился к бродячему цирку. Это тоже местечко дай Боже, но они отнеслись ко мне почти по-человечески. Я мыл полы, продавал билеты, ассистировал клоунам, год стоял мишенью для Редгара Реда, человека пистолета
Его ты тоже убил?
Ты что, Артур? Редгар научил меня всему. Стрелять, метать ножи, не закрывать глаза, когда стреляют в тебя. Потом сказал, что цирк для меня лишь этап. И заставил работать с Дианой, своей подружкой, воздушной гимнасткой. Мне нравилось пока она не сломала шею. Я прошел всех артистов хоть понемногу, но был со всеми. Наши клоуны, Яцек и Нарик, дали мне больше, чем десяток психологов. И при этом ни разу не уложили в свою двуспальную кровать, хоть и были голубее голубого. Я знаю, как выглядят звери, готовясь к атаке, и как можно отбиться от пси-мутированного тигра. За это спасибо Джассану, нашему единственному мршанцу. Он же научил меня разбираться в винах
Кей замолчал.
Ты не любишь детей, потому что у тебя не было детства, безжалостно сказал Артур. Ты завидуешь им. Ты считаешь, что сильнее зависти женщин к мужчинам зависть ребенка ко взрослому. И постоянно ощущаешь себя объектом ненависти.
Да.
Тогда спрашивай ты.
Это трудно пытаться быть взрослым, но оставаться ребенком?
Конечно, Кей.
Давай спать, Артур Ван Кертис. Кей спрыгнул на землю. Забирайся в кабину и закрой дверь. Кресло широкое, а климатизатор я включил.
А ты?
А я поищу другой комбайн. Спокойной ночи.
6
Когда Артур проснулся, Кей уже разогрел завтрак. Кроме того, он вывел из ряда один комбайн, установив его напротив двери. Артур скептически поглядел на несуразный агрегат барабанная фреза спереди, четыре огромных колеса, автопаковщик сзади. Корпуса как такового не существовало все агрегаты были на виду. Болтающаяся на тонких опорах кабина выглядела какой угодно, но только не надежной.
Не сказал бы, что это удачная идея, беря свою порцию, заметил Артур.
А лучшей нет. Кей придирчиво осматривал колеса. Скорость до сорока пяти километров в час и это в рабочем режиме. Энергозапас почти полон. Как выспался?
Как дома.
А я замерз. Климатизатор барахлил, наверное.
Они покончили с завтраком и забросили сумку с остатками консервов в кабину. Кей вручил Артуру лазерную винтовку никелированный агрегат с громоздким боковым магазином, велел:
Лезь в кабину.
Из стеклянного пузыря Артур наблюдал, как Кей открыл дверь, постоял немного и громко произнес:
Красота-то какая! Дождь кончился, роса улеглась Как бы жнивье не взопрело, сынок!
Кей, я просил тебя не называть меня «сынок»!
Хорошо, сынку, карабкаясь в кабину, сказал Кей. Молотить пора, верно? Подвинься.
Глаза его возбужденно поблескивали. Артур растерянно вылез из кресла, уселся на пол кабины. Кей положил руки на рычаги.
Учись, в жизни все пригодится
Комбайн взревел и, разбрызгивая лужи, выкатился из ангара. Кей засмеялся. Колючие злаки тянулись до горизонта.
Застоялись хлеба, не находишь?
Это не пшеница, Кей.
Я знаю, Артур. На мгновение лицо Кея утратило дурашливое выражение. Озноб, эйфория дальше пойдут галлюцинации. Это дум-вирус. Поехали!
Фреза взвыла, опускаясь к земле, и, протаранив изгородь, комбайн покатил через поле. Сзади зачавкал паковщик, ритмично выкидывая пластиковые мешки с прессованной травой.
Сколько у тебя времени? тихо спросил Артур.
Часа три. Потом период немотивированной агрессии и паралич сердца. Я попытаюсь довезти тебя, малыш.
Почти час они ехали молча. Артур смотрел в окно, держа на коленях винтовку, Кей напевал фривольные песенки, потом спросил:
Чего они хотели?
Кто?
Эти люди на лошадях в шапках с синими звездами
Я никого не видел, пряча глаза, ответил Артур.