Выждав день, поздно вечером, когда никого из офицеров в роте уже не было, ко мне подошел дневальный:
– Товарищ сержант, Вас старшина роты зовет. Говорит "Срочно".
Я подходил к каптерке, когда меня окрикнули из туалета. Солдат в туалете уже не было, но в районе умывальников стояли сержанты роты в полном составе.
– Окабанел, душара? – подошел ко мне дембель, замкомвзвода пятого взвода, худенький паренек с красивой фамилией Вольнов.
– Леш, чего ты хочешь?
Он грубо схватил меня за новый кожаный ремень. Хватка была крепка, да я и не сомневался – значок кандидата в мастера спорта по самбо он не купил, а получил, завоевав первое место по городу.
– Ремень тебе не положен, – дернул он меня жесткой хваткой на себя.
– Не тебе решать, – схватил я его за рукав, оттягивая вниз.
– Мне! – сделал он подсечку, от которой я легко ушел.
Мы не дрались, мы боролись, только борьба эта была своеобразная.
Вольнов старался меня сбить на пол подсечками или подножками, я старался удержаться, уходя от захватов и приемов, крепко вцепившись в куртку противника.
– Молодец, – высказался дембель. – Держится. А если вот так?
Для реальных бросков места в умывальной комнате было мало, но вид у нас был еще тот – оба красные, с оборванными пуговицами, рванными по швам гимнастерками, мокрыми сапогами, мы мало походили на защитников отечества. Больше чем на пять минут его не хватило.
– Ладно, хрен с тобой, – отпустил он меня. – Держался ты хорошо.
Даже странно. Я тебя трогать не буду. А со своим призывом будешь разбираться после нашего дембеля.
Я молчал, тяжело дыша. Неправильно сказанная фраза могла спровоцировать любого из стоящих, в большинстве своем превосходящих меня по весу.
– Все, – крикнул Швыдко. – Цирк закончился. Дневальный!
Дневальный влетел внутрь.
– Забери обе гимнастерки, утром вернешь зашитые. Но ты, Ханин, первый на моем веку, кто рискнул надеть ремень и отказался от перевода, нарушив традицию. Ладно, проехали.
Я скинул гимнастерку, увидев угрюмый взгляд сержанта одного со мной призыва, которого, как я слышал, "переводили" так, что на его заднице еще пару дней был след от звездочки с пряжки ремня, и подумал: "А ведь ребята честно поступили – мы с Лешкой практически одной весовой категории. Швыдко бы меня просто убил. Традицию ввели явно от недостатка серьезности занятий, и нарушение правил рассматривается всеми прошедшими их как личное оскорбление. Я сегодня не сломался, выстоял против большинства без чьей-либо помощи, а, может быть, кто-то там, наверху, кого мы не видим, но иногда чувствуем, в кого нам по уставу запрещено верить, просто по-отечески охраняет мою дурную голову?"
Дембеля слово сдержали, больше меня никто "переводить" не пытался, и ремень больше не отбирал.
Пересылка
Срок обучения очередного набора наводчиков-операторов боевых машин пехоты подошел к концу. Это чувствовалось во всем. Некоторые уже начали обращаться на "ты" к сержантам и даже звать их по именам.
Сержанты, понимая, что срок обучения закончился, а вместе с ним закончилась и власть над этими людьми, не сильно придирались. Рота перестала выезжать на стрельбы и целыми днями наводила порядок в расположении, ходила в караулы и наряды по столовой в ожидании
"покупателей".
Покупатели – представители воинских частей, куда требовались специалисты. Они прибывали в дивизию по одиночке и группами, шли в строевую часть полка, иногда заранее наведываясь в роту, чтобы лично познакомиться с солдатами. "Кого купил – с тем и служить будешь" – была поговорка у офицеров, приезжавших за молодыми солдатами.
Офицеры и прапорщики ходили по ротам, общались, записывали фамилии механиков-водителей, наводчиков-операторов, командиров отделений и возвращались в штаб полка оформлять сопровождающие бумаги.
Эти дни были не легкими и для старшин рот.