Гороховец
Старшина батареи встретил меня радостно. Он был так счастлив, увидев меня, как будто бы я являлся, ну если ни его собственным сыном, то, как минимум, любимым племянником:
– Утром пойдешь в строевую часть и получишь командировку.
– Куда?
– А это я уже не знаю. Приказ командира полка. Молодец, парень, теперь новая жизнь начнется, – радуясь не то за меня, не то за себя, быстро говорил прапорщик. – Чего ты насупился? Везде люди служат, – подытожил он, и отправил меня восвояси.
Делать было нечего, я терялся в догадках, которые вводили меня в ступор и, не придя к каким бы то ни было утешительным выводам, я ушел спать.
Батарея почти в полном составе была в наряде, поэтому ночью никто не орал, подъемы и отбои за сорок пять секунд не тренировал, и я смог выспаться на славу.
Утром, после завтрака, я вернулся в казарму. Делать было нечего, и я уселся перед телевизором, показывающим будни советской деревни.
– Ты чего сидишь? – окрикнул меня вошедший старшина. – Тебя же в штабе полка ждут. Бегом!
Я выскочил из казармы. До штаба было рукой подать, и через пару минут я уже выяснял у дежурного по штабу, что же такое "строевая часть" и кто меня там ждет.
Строевой частью оказалась небольшая комната с перегородкой, за которой сидел знакомый мне младший сержант и каллиграфическим почерков выводил в бланке буквы и цифры.
– Вот тебе командировочные бумаги, вот денежное довольствие, распишись и иди в штаб дивизии…
– Куда? – опешил я.
– В штаб дивизии, тебя там ждет начальник штаба.
– Нашего?
– Нет, – усмехнулся сержант, – дивизии. Повезло тебе, солдат.
– А как я туда попаду?
– Ты что? Ни разу не был в штабе дивизии?
– Неа.
– Ясно, дух.
Желающих свалить из штаба и прогуляться, было предостаточно, и через несколько минут в сопровождении одного из сержантов нашей батареи я шел по офицерскому городку.
– Вот, блин, духов развелось, – бубнил для поддержания форса сержант, – даже где штаб дивизии не знают. И чего я должен туда переться? На кой оно мне надо? Еще попадусь кому-нибудь, – не переставал он. – Давать хоть в стекляшку зайдем.
Мы подошли к двухэтажному зданию, построенному скорее из высоких витрин, за которыми виднелись товары, чем из бетона. Стекляшка была магазином для офицеров. Денег ни у меня, ни у сержанта не было, но традиция велела в случае выхода в городок заглянуть туда, рискуя быть пойманным патрулем.
– Если патруль, скажешь, что меня комбат послал тебя сопровождать. Тебе, как духу поверят. Понял?
– Ага, – кивнул я стриженой головой. – Товарищ сержант, а, товарищ сержант…
– Чего тебе еще? – не поворачиваясь, буркнул он.
– А зачем меня туда, а? – волновался я.
– Генерала дадут или медаль, – в той же тональности ответил сержант.
– За что мне медаль? – не удивился я, как будто бы за первые три недели службы мне по статусу положена была медаль.
– Как за что? Ты комполка нах послал?
– Да не посылал я его, я только сказал…
– Послал, послал. Весь полк об этом знает. Теперь все, воин, готовься! – сочувственно, но уверенно сказал гвардеец.
– К чему?
– Да не трухай ты, выберешься. Может быть, еще и сюда вернуться успеешь. Не тормози, шевели копытами.
Через несколько минут мы поднимались по ступенькам трехэтажного серого, как и все вокруг, здания, которое положительно отличалось от соседствующих корпусов ровными посадками кустов и голубыми елочками у лестницы и по контуру, вокруг здания. Перед зданием красовались плакаты о великой дружбе, о героях отчизны, на которые никто не обращал внимания.
– Честь отдай, – прорычал мне на ухо сержант, как только мы пересекли порог штаба.
– Кому? – огляделся я.
– Знамени! – как на идиота рыкнул он мне в ответ.