Я пока все подберу и проверю, а ты, не в службу, а в дружбу, смотайся в танковый полк. Там Магомедов какую-то кирпичную стенку кладет. Так ты забери его оттуда. Все-таки роту сдавать лучше в полном составе без "левых" командировочных. Я тебе увольнительную дам на тебя и на него.
Танковые полки располагались отдельно от основной дивизии, хоть она и называлась танковой. Я вышел в город, зашел в парикмахерскую подстричься, выпил стакан кваса и вышел к железнодорожной станции.
Электричек не было, и я слонялся без дела в ожидании. Чуть в стороне от здания станции стоял фургон, рядом с которым прогуливались солдаты с автоматами и собакой. На погонах малинового цвета были две буквы ВВ, что означало – внутренние войска. В моем взводе тоже были два таких солдата, присланных из дивизии Дзержинского для получения классности наводчиков-операторов. Солдаты были нормальные и, когда ротный сказал порекомендовать кого-то из солдат для поощрения, то я подал одного из вэвэшников на звание ефрейтора, которое ему и было присвоено.
– Зачем Вы это сделали, товарищ сержант, – чуть не плакал солдат.
– Нас же заставят носить полоску.
– Дурак. В случае отсутствия командира отделения, ты автоматически получишь следующую. Ты меня благодарить должен.
Солдат моего мнения не разделял и, сжав зубы, пришивал полосу под присмотром забирающего его из части прапорщика дивизии Дзержинского.
На станции около фургона рядом с солдатами переминался прапорщик, к которому приставала размалеванная дешевой косметикой такая же дешевая проститутка. Я подошел к отшучивающемуся "куску".
– Зэков ждете?
– Если привезут.
– А потом на зону?
– А куда же еще?
– А меня можете с собой взять?
– Куда? На зону? Да тебе, судя по значкам, скоро домой.
– Мне в танковый полк надо. Высадите меня около части.
– Ну, подожди чуток. Поедешь с нами. Что ты от меня хочешь, красавица? – дал по рукам проститутке, пытающейся раздеть военного, не отходя от места. – Тебе в школу ходить нужно.
– В какую школу? Пошли со мной, тебе хорошо будет.
– Да ты и мужика-то в своей жизни еще не видела.
– Я не видела? Да в меня столько спермы слили, сколько солдат за два года киселя не выпил.
– Ух ты, какая бойкая. Ну-ка, отвали, поезд идет. Отвали, а то буду рассматривать как нападение при исполнении служебных обязанностей.
Поезд никого не привез, и прапорщик направился обратно к машине.
– Залезай в "сетку".
Я полез в фургон.
– Ну, что солдатик, ты меня еще навестишь? – не могла угомониться проститутка, хватая прапорщика через штаны за гениталии.
– Руки убери. Государственное имущество, руками не трогать.
– Чего ты боишься? В меня столько тыкали, что если бы столько тыкали в тебя, ты бы уже был как ежик.
– Ха-ха-ха, – разошелся диким смехом прапорщик, – шутница. В зеркало на себя посмотри. У тебя же еще молоко на губах не обсохло.
– Молоко? Да я столько спермы проглотила, сколько твои солдаты киселя за два годы не выпили.
– Брысь, – насупил брови прапорщик, захлопывая дверь кабаны. -
Поехали, чего уши развесил?
И машина, фыркнув горячим двигателем, понеслась. Я сидел в
"сетке" за дверью с решеткой на окнах и думал, что даже для того, чтобы быстрее добраться, не стоит забираться в пусть и временную, но тюрьму. Не стоит искушать судьбу лишний раз. Солдаты части поддерживали контакты с зеками, отправляя письма, перебрасываемые осужденными через забор. Делали они это, конечно, не просто так.
Письма была завернуты в небольшие выкидные ножи, которые посыльные оставляли себе. Большие или очень красиво сделанные ножи пацаны меняли на пачки чая, которые очень ценились уголовниками. Я никогда в таких мероприятиях не участвовал. От зоны веяло чем-то потусторонним, жутким.