Портфель полегчал на две бутылки вина, бутылку коньяка, балык и палку колбасы. Дыню и бутылку шампанского мы решили не трогать.
Ротный спал в сушилке, охраняемый дневальным. Алиев что-то шепнул на ушко дневальному, и тот отодвинулся. Через несколько минут Алиев выскочил без портфеля, но с бумажкой в руке.
– Алиев, что тебе ротный выдал?
– Увольнительная на ночь. Завтра приду.
– Иди, иди. Завтра выход "в поле". Не опоздай, – посоветовал я солдату и повернулся к Самсонову. – Мужик, ты меня сегодня меняешь в наряде?
– Ага.
– Если душара опоздает – идет к тебе в наряд в дополнение.
– Ага. Пить когда будем?
– Ночью и… ты же знаешь, что я не пью.
– Ну, хоть поешь…
Дежурным по полку заступил старший лейтенант Гранов. Гранов выглядел устрашающе. Высокий, широкоплечий качок был обладателем черного пояса по каратэ. Эту тайну мне поведала однажды его жена – фельдшер Галина.
– Ты ведь знаешь, как мальчишки любят перед девчонками форсить, – рассказывала сержант сверхсрочной службы. – Я думала, что он как все. А потом фотографии увидела. А он там в полете на два метра высоты. Много фотографий. С соревнований. Настоящий черный пояс. Но я его не за это люблю.
Гранов собрал всех старых и новых дежурных в штабе полка.
– Дежурным передать наряд как положено, с проверкой количества противогазов, автоматов и прочего снаряжения. Новый дежурный должен приходить сюда каждый час и отчитываться.
– Зачем, товарищ старший лейтенант?
– А чтобы не спали ночью. Рожу заспанную увижу – тут же в рыло получит. Понятно? И еще: на "тумбочку" поставьте грамотного солдата.
Если услышу опять "Тумбочка. Дневальный. Трубка слушает", то дежурный по роте будет у меня в дежурке отжиматься до утра. Свободны.
Наряд по роте мне никогда не нравился. После него было внутреннее ощущение, будто наелся тухлых яиц. Ощущение проходило только после нормального ночного сна. Как только кусок курицы и колбасы, взятые у
Алиева, опустились мне в живот, я начал чувствовать, что глаза мои слипаются.
– Мужики, я пошел… спать хочу – сил нет.
– Может дернешь? – предложил кто-то из сержантов. – Твое, все-таки.
– На здоровье. Вам больше достанется. Дай конфетку.
Мне протянули что-то в фантике, не разбирая, я кинул конфету в рот и пошел к кровати.
Проснулся я оттого, что меня кто-то тряс за плечо.
– Товарищ сержант, товарищ сержант, вставайте, вставайте, Вас ротный зовет.
– Нах… испарился нах…
– Товарищ сержант… ротный.
Я посмотрел на часы. Стрелки показывали без десяти минут три.
– Ты офигел, солдат? Отвали.
– Ротный зовет.
– Какой на фиг ротный? Пошел в… – и я отвернулся от солдата к стенке.
Я успел уже уснуть, когда меня резко подняли, отчего сон мгновенно улетучился. Передо мной стоял Самсонов с повязкой дежурного. От него шел перегар, который чувствовался за метр. Я посмотрел на Самсонова и вспомнил, как однажды Шнетько послал дневального разбудить меня, когда я был начинающим дежурным по роте и спал в отведенное мне время. Я не просто послал дневального, я посоветовал ему послать и Шнетько. В следующее мгновение Коля выдернул меня из нательной рубахи, порвав ее одним рывком прямо на мне.
– Ты кого нах послал, душара? Ты меня нах послал? – брызгал он прямо мне в лицо слюной. – Ты забыл, кто я? Ты дежурный, а у тебя срач в сортире!
Никакого срача не было. Да и желания наезжать у замстаршины тогда не было, но невыполнение армейской негласной субординации требовало немедленного действия. Коля хотел выцыганить случайно попавшие мне в руки погоны без букв "СА". Это были крайне редкие, старшинские погоны.
– Нафига тебе такие? А я старшину получил.
– И что? – не понимал я.
– Давай махнемся.
– А вдруг я тоже стану старшиной?
– Ты себе найдешь потом.