– Что у нас нового?
– Часть солдат у нас забрали в командирские роты. Кто успел, попрятался. Ты бы видел: в бытовке, в курилке. Командир первой и второй рот сами вылавливали. И забрали же самых грамотных.
– Гады! Взвод не укомплектован?
– Получили в обмен новых. Чурки-чурками. В первом и втором взводах по чечену из Грозного. Крепкие ребята, но на рожон не лезут, и мы их на туалеты не ставим. Да еще дали двух вэвэшников, из дивизии Дзержинского в наш взвод прислали.
– А эти зачем?
– Ротный сказал, что будем учить.
– А куда ж мы денемся? Грамотные хоть?
– Русские ребята.
– И то ладно… Взвоооооод, строится! Взвод, равняйсь! Смирно!
Вольно. Товарищи курсанты, с этого дня мы начинаем усиленные занятия по боевой и политической подготовке. Будем делать из вас настоящих бойцов родины родной. Кто будет нормально служить – будет получать увольнительные в город и, может быть, даже сможет заработать отпуск.
А кто будет служить, как чмо, – получит в рыло и будет объявлен
"врагом народа". Понятно?
– Так точно…
– Не слышу!
– Так точно!
– Не слышу!!! Громче!!
– Так точно!!!
– Вольно, разойдись. Рядовой Магомедов ко мне.
Имран Магомедов, солдат невысокого роста, призванный из Баку, умевший не только работать руками, но и головой, подошел ко мне, приложив руку к пилотке:
– Товарищ гвардии старший сержант, курсант Магомедов по Вашему приказанию прибыл!
– Вольно.
– Товарищ старший сержант, поздравляю!
– С чем? – удивился я.
– С присвоением звания старший сержант.
– А… Фиг с ним. Мне нужен и.о. командира третьего отделения.
Сам знаешь, что младшего сержанта Мранова на "директрису" помощником оператора забрали. Взводный появляется раз в неделю. Справишься?
– Попробую.
– А будут сложности, мне скажешь. Лады?
– Так точно.
– Давай, Имранчик, построй взвод, у нас по плану "гора Пологая".
Пойдем тактику изучать.
– Есть! Взвод, строиться!!
Наводчики-операторы
Знакомиться с новыми солдатами было не просто.
– Как фамилия?
– А?
– Фамилия твоя как?
– Мммм?
– Чего ты мычишь, как корова? Чурка, блин, ушастая. Зовут тебя как?
– А?
– На русском говоришь, чурбан в армейской форме?
– Эээээ?
Такое слышалось почти каждый раз, когда я обращался к очередному новобранцу взвода. Вместо хорошо подготовленных, уже обученных, слаженно служащих солдат, мы получали отбросы, которые нам переводили из других рот и полков. Большинство среди новичков были представители Средней Азии. И, судя по их грамотности и пониманию русского языка, это были далеко не лучшие представители этой части большого и многонационального Советского Союза.
– Взвод, равняйсь! Смирно!! Я не понял, почему солдат лежит?
Команды не слышит?
– Ему плохо…
– Кто решил, что ему плохо? Почему он не записан к врачу??
– Ему совсэм плохо…
– Что с ним? – я подошел к койке, на которой лежал солдат поверх покрывала, являющегося одновременно и солдатским одеялом. Солдатская подушка была в крови. – Кто его избил?!
– Никто…
– Взвод!! Если я узнаю, что кто-то его избил – зачморю до смерти!! Понятно?
– Никто его не трогал, его два дня назад к нам из автобата перевели. Он все время кровью харкает, – ответил Тарасенко.
– Второй раз сталкиваюсь с мордобоем в автополку. Тарасенко, а чего он в санчасть не пошел?
– А я откуда знаю? Может, боится.
Я потрогал солдата за плечо.
– Э, воин. Живой?
Ответом мне был тихий стон через сжатые зубы.
– Тарасенко, твою дивизию. Бегом за фельдшером!! Бегом!!
Тамара прибежала вместе с посланным за ней солдатом через несколько минут.
– Что случилось? Кто его?
– Никто. Таким получили. Что нам с ним делать?
– Встать и идти может?
Солдат попытался встать и тут же рухнул обратно на кровать с тяжелым стоном.