Чем он тут мог заниматься, я представить себе не мог, но сталкиваться с майором у меня не было ни малейшего желания, и я быстро проскользнул в приемный кабинет хирурга.
– Ну, как у нас дела? – приветствовал меня капитан Белов.
– Болит.
– Болит – будем резать, – заключил врач. – Сними куртку. Давай руку.
Я положил руку на удобный подлокотник хирургического кресла.
Белов взял какую-то колбочку, надломил верхушку и начал опрыскивать мой палец жидкостью.
– Я руки помыл, товарищ капитан…
– Это заморозка. Чувствовать не будешь.
Заморозка не действовала. Как только капитан дотрагивался до пальца я отдергивал его обратно. После третьей попытки врач, выкинув практически пустую колбочку в мусорное ведро и взялся за шприц.
Через пять минут двойной укол подействовал. Кисть была как чужая.
Палец совсем не чувствовался. Его можно было отпились, я бы только смеялся. Хирург быстро и четко сорвал ноготь.
– Вон. Вон "головка", товарищ капитан, – показал я пальцем другой руки на открывшееся место изгиба.
Хирург удивленно поднял голову:
– Ты отвернись, а то рухнешь тут у меня от вида крови.
– Не рухну. Я думал на хирургическое отделение поступать в первый мед, да испугался.
– А чего испугался?
– Английский у меня – ноль. Вот и испугался, что латынь не выучу,
– грустно сказал я.
– Все равно отвернись, нечего плевать на открытую рану.
– Так Вы же ее все равно промоете, – заулыбался я.
– Вот народ пошел. Меня, старого капитана, учат, что делать.
Студент.
– Ага. Студенческий набор.
– Долго еще?
– Почти год. Надеюсь, что меньше.
Между делом, Белов вытащил гнойную головку, промыл раствором палец и начал бинтовать. Палец приобретал размер в три раза больше настоящего и выглядел смешно.
– Руку вверх держи.
– Нормально, не болит.
– Это пока наркоз действует – не болит. А вот наркоз пройдет и…
Ты командир отделения?
– Замок.
– Вечно с солдатами "в поле"?
– А куда мне от них деться?
– Есть куда. Я тебя положу на несколько дней.
– А это так необходимо, товарищ капитан?
– Ты хочешь домой без руки приехать?
– Неа, не хочу.
– Неа, – передразнил меня хирург. – Замок, а научиться не можешь?
В общем, иди, оформляйся. Что я прав, часа через два поймешь. Будет болеть – возьмешь таблетку анальгина. Иди.
Через десять минут, переодевшись в больничную пижаму, я тихо радовался тому, что врач меня оставил в санбате. Было очень приятно понежиться на чистой больничной койке, где я сразу развалился, сославшись на то, что только что "после операции" и у меня от наркоза кружится голова. Спорить со мной никто не стал, и я сладко заснул.
Проснулся я часа через полтора. Палец болел нестерпимой болью.
Правой рукой я поддержал кисть левой руки, укачивая ее, как качают маленького ребенка. За остаток дня и утро следующего я съел не меньше четырех таблеток анальгина. Анальгин немного притуплял боль, но, как только прекращалось его действие, я был готов бегать не только по длинным коридорам санбата, но и по потолку.
За время хождения я успел перезнакомиться со всеми лежащими солдатами и сержантами, медперсоналом и обслуживающим отделением в составе шести человек, включая водителя амбуланса. Обслуживающее отделение подчинялось непосредственно майору Шандыбину, который от нечего делать заставлял их все время подметать дорожки, красить ворота, чинить ступеньки, лишь бы солдаты не отдыхали. При всех действиях он присутствовал лично и награждал солдат грубой бранью и ругательствами.
– А кто он тут? – спросил я рябого солдата из подчиненных Шандыбина.
– Начальник штаба без штаба.
– Серьезно?
– Ну да. Штаба-то у нас нету, а начальник штаба по штатному расписанию положен. Вот он и изгаляется, гоняет нас все время… урод.
Я вернулся в корпус, стараясь не попасться на глаза Шандыбина.