– К нам идет самое страшное, что может быть в армии – начальник особого отдела.
– А как он отличается? – поинтересовался Тарасюк.
– Во-первых, он, в отличие от нас, носит не красные, а черные погоны. Во-вторых, слово "парикмахерская" он не знает вообще. Сейчас сам увидишь. Всем тихо, и рты на замок. Русский язык, как и остальные языки, разрешаю на время забыть.
К нам подходил, улыбаясь, начальник особого отдела полка капитан
Васильев. Про него ходили разные слухи. Поговаривали, что в каждой роте и даже каждом взводе у него были стукачи, которые информировали его обо все происходящем в подразделениях. Несмотря на то, что звание у особиста было всего капитанское (которое многие сравнивали с майорским, считая, что КГБ имеет более веское значение), Васильева боялся даже начальник штаба. Однажды Егерин пытался прорваться в строевую часть, где писари, чуть "принявшие на грудь", благоразумно решили майора не впускать, затихнув в надежде, что пронесет. Тогда
Егерин, вспомнив молодость, поднял тренированное, упругое тело на руках, упершись в стены и, сильно ударив ногами в металлическую, стальную дверь, вышиб ее вместе с косяком.
– Нифига себе, – присвистнул старший писарь строевой части, которая считалась секретным местом.
– Будете знать, как от меня запираться, – гордо ответил начштаба.
– Почему не отвечали?
– Почему они не отвечали, мы потом разберемся, – раздался у него за спиной тихий голос особиста. – Майор, зайди ко мне, поговорим за жизнь.
Васильев принципиально не носил красные мотострелковые погоны, предпочитая им черные, гармонирующие со знаками танков в петлицах, всячески подчеркивая свою принадлежность к дивизии, а не полку.
Светлые волосы начальника особого отдела свисали разве что не до плеч, чем вызывали не только непонимание, но и откровенную зависть определенной категории военнослужащих.
– Как дела, бойцы? – радостно приветствовал Васильев сидящих солдат.
Робкие голоса были ему ответом.
– Чего такие грустные? Давайте повеселимся. Скучно ведь. У кого-нибудь взрывпакет найдется?
– Откуда, – тут же ответил я. – Мы их, товарищ капитан, только во время прохода получаем. Все под роспись со стопроцентным использованием.
– Ну, с тобой все понятно,- грустно сказал капитан. – А может быть, у кого-нибудь найдется?
К последней фразе особиста к нам подошел совсем молодой младший сержант Андрейченко. Звание ему еще присвоено не было, но лычки он уже носил.
– Здасьте, товарищ капитан, – веселый Андрейченко чему-то радовался. – Может чем помочь? – он не обращал внимания на меня и
Сашку, показывающих ему за спиной капитана кулаки. – Взрывпакет можешь найти? Штуку одну показать хочу.
– У меня нет, но у Самсона… – наивно улыбаясь, обрадовался молодой.
– Так зови его скорее, родимый!! Зови.
Андрейченко, готовый услужить патлатому капитану, убежал и через две минуты вернулся грустный в сопровождении Самсонова, который уже успел втолковать ему все, что сейчас предстоит.
– Привет, Самсонов, – капитан протянул ему руку.
– Здравия желаю, товарищ капитан.
– Дай взрывпакетик.
– Нету у меня. Ошибся…
– Не ври. Не обыскивать же мне тебя. Давай, давай. Покажу солдатам кое-что.
Нехотя Самсон полез в карман и достал взрывпакет.
– Случайно остался, я его сдать хотел, да все уехали, – начал оправдываться сержант.
– Потом врать будешь, – понизил голос капитан. – Остальные доставай.
– Больше нету. Честное слово,- со взглядом ягненка заверил сержант.
Особист сделал шаг к Самсону и в несколько движений обыскал его.
– Действительно нет. Ну, смотрите. Дай-ка сюда каску, – приказал особист одному Шалимову.
С этими словами, Васильев подошел к торчащему из земли куску трубы.