Во время движения я отдавал команду "Атом, справа!", после которой солдаты во главе со мной падали ногами в сторону предполагаемого атомного взрыва, прикрывая своими телами автомат, чтобы "капли оплавленного металла не попортили обмундирования", – как объяснил подполковник. Что в случае атомного взрыва на таком расстоянии капли металла будут волновать нас меньше всего, на встрече никто не задумывался, так как устав не предполагал наличие мыслей во время данного действия.
Пролежав несколько секунд, я давал команду "Отделение, к бою.
Вперед!" и мы продолжали бежать, стреляя из автоматов в сторону проволоки и взрывающихся бочков с бензином. Приблизившись к проволоке, мы пробегали через сделанные проходы, которые с каждой дополнительной тренировкой все время расширялись, в результате чего стали похожи на ворота Дворцовой Площади, так красиво заваленные революционными матросами в семнадцатом году. Пробежав метров десять за колючую проволоку, мы останавливались, считая поставленную боевую задачу выполненной. Дальнейшее нас не касалось, и мы могли отдыхать, наблюдая за тем, как на других участках подобные нам молодцы, лихо бежали, прыгали, перелезали через препятствия, непрерывно стреляя во все стороны из разных видов стрелкового оружия. Все патроны была холостыми, но грохот стоял повсюду. Тренировки шли по нескольку раз в день. Солдаты научились выполнять приказы, быстро строиться, ответственно относиться к оружию и понимали, что если командир сыт и спокоен, то и солдату служба не тяжела. После очередной тренировки, когда все солдаты тихо сидели на бруствере окопа, ко мне подошел подполковник.
– Сержант, чего Вы намереваетесь делать с гранатами? – спросил меня начальник подготовки.
– Что прикажете, товарищ подполковник, то и сделаем.
– Приказываю! Устроить с солдатами курс с боевыми гранами.
– Есть.
Выполнять приказ я не собирался. Внутривойсковая инструкция гласила, что на такое мероприятие должен направляться офицер.
Наслушавшись неприятных историй о том, как у солдат гранаты могут летать в неизвестные стороны, я решил дело проще.
– Сашка, – позвал я Денискина, – пошли рыбу глушить.
– На озеро? А у тебя динамит есть?
– Динамита нету, но гранат – три ящика.
– Айда. Где наша не пропадала?!
Мы взяли с собой трех смекалистых солдат. Накрутили с пол-ящика запалов в гранаты и начали, выдергивая кольца, швырять в озеро с криками:
– За Родину!! За Сталина!!
– За скорый дембель!!!
– Вот тебе, фашист, гранатой…
– С деревянного обреза.
Или гранаты были плохие, или рыба тупая, но всплывала какая-то мелочь, за которой было даже лень лезть в озеро. Взрыв, по время которого мы приседали, поднимал всплески воды, шумел в ушах, но рыба упорно не глушилась.
– Динамит нужен, – сказал Сашка.
– Где я тебе динамит сейчас найду? У нас еще штук шестьдесят гранат осталось. Чего делать будем?
– Я уже задолбался кидать.
– Воины, – позвал я солдат. – Постановка задачи. Из всех запалов выдернуть кольца. Запалы и гранаты в озеро. Чем дальше, тем лучше.
Кольца сдадите мне под счет. Выполнять!
Минут через двадцать мы пошли в направлении полигона, где все ждали обеда.
– Э, Шалимов, – позвал я, стоя на бруствере, солдата узбека, на вид дремавшего в траншее, закутавшись в плащ-палатку.- Воин, со слухом плохо?
Так как ответа не последовало, то я тихо достал из полевой сумки взрывпакет, поджег запал и бросил в полуметре от солдата. Ни слова не говоря солдат, почти не вставая, мелкими шажками побежал и спрятался за изгибом траншеи. Раздался взрыв. Я достал второй взрывпакет и бросил его туда, куда успел переместиться узбек. Тот, не долго думая, поднялся и, не оглядываясь на взрывпакет, перебежал на прежнее место, вызвав у нас гомерический смех.
– Все успокоились, – тихо остановил я продолжающих ржать, как кони, солдат.