К концу дня мы снова оказались в Паузании. Я сразу же отправился в Пало, чтобы взять у капитана Хунеуса корабль и отправиться на Корсику,
где меня ждал командир бригады СС. Я хотел выполнить хотя бы этот пункт своего плана.
Была почти полночь, когда наш торпедный катер проскользнул между скалистых берегов в порт Сан-Бонифачио. Из здания итальянской военной
администрации порта мне не удалось установить телефонную связь с бригадой. Только на следующее утро мне предоставили автомашину. По стечению
обстоятельств весь этот день я гонялся за командиром бригады, который со своей стороны пытался - и тоже напрасно - найти меня. В конце концов мы
все же встретились на севере острова, в Бастии, в штабе немецкой военно-морской базы на Корсике.
В то же время Радль, оставшийся в Риме, терялся в ужасных догадках. Не встретив меня, как было условленно, вечером 18 августа, он позвонил
в штаб парашютной дивизии, чтобы узнать, есть ли у них какие-нибудь новости о моем самолете. Ему коротко ответили: “Самолет считается пропавшим
без вести; экипаж, скорее всего, пошел на дно, рыб кормить”. Два дня бедняга считал меня погибшим, ибо я вернулся в Рим только поздно вечером 20
августа. Я встретил его по дороге от аэродрома в расположение своего отряда, и он чуть с ума не сошел от радости.
Как только мы прибыли в отель, сразу приступили к разработке детального плана дальнейших действий. На этот раз у нас была твердая
уверенность, что местопребывание дуче обнаружено. Генерал Штудент, которого мы на следующее утро поставили в известность о положении дел,
полностью разделял наше мнение.
Вдруг как гром среди ясного неба - приказ из ставки фюрера:
"Ставка только что получила от абвера (адмирал Канарис) доклад, согласно которому Муссолини находится на небольшом островке недалеко от
острова Эльба. Капитану Скорцени немедленно подготовить десантную операцию и сообщить в ставку о времени, когда она может быть проведена. Ставка
фюрера утвердит план операции”.
Как это могло произойти, спрашивали мы себя. Считалось, что агентура адмирала обладает чрезвычайно эффективными средствами сбора
информации. Однако через несколько дней мы познакомились и с циркуляром под грифом “Секретно”, разосланным абвером всем командирам соединений
вермахта в Италии. В этом циркуляре было черным по белому написано: “Абсолютно точно установлено, что правительство Бадольо продолжит борьбу на
нашей стороне при любых обстоятельствах. Новое итальянское правительство будет даже еще теснее участвовать в совместных действиях, чем бывшее
фашистское правительство”.
Поскольку наше мнение было диаметрально противоположным, генерал Штудент попросил аудиенции с самим фюрером. После долгих объяснений по
телефону разрешение наконец было дано и мы получили приказ прибыть в Восточную Пруссию. Мы сразу же вылетели, приземлились после полудня и
узнали, едва выйдя из самолета, что Гитлер ждет нас.
Нас привели в ту же комнату, где я был представлен фюреру несколько недель назад. На этот раз все кресла перед камином были заняты, и я
имел возможность познакомиться практически со всем руководством рейха. Слева от фюрера сидел Риббентроп, министр иностранных дел, справа -
фельдмаршал Кейтель, за ним - генерал Йодль. Мне указали на следующее кресло. Слева от Риббентропа сидел Гиммлер, за ним - генерал Штудент и
гросс-адмирал Дениц. Между Деницем и мной расположилась в кресле массивная фигура рейхсмаршала Германа Геринга.