А тот тихо так, проникновенно, начинает ему что-то говорить. Обе команды прислушиваются — однако только зычные ответы ван дер Киндерена позволяют догадываться, о чем идет речь. Выглядит это так: „Виноват, сэр! Так точно, сэр! Никак нет, сэр, не последний! (болван, очевидно). Не могу знать, сэр! (кой черт меня надоумил, — смекает команда). Есть, сэр! Будет сделано, сэр!“ Наконец Блад, повернувшись на каблуках в знак окончания разговора, бросает через плечо: „Исполняйте!“ — „Есть, сэр!“ — говорит ван дер Киндерен, но с места не трогается. — „В чем дело?“ — спрашивает Блад. — „Но, сэр, „Эсмеральда“ останется без пушек!“ — „Ничего подобного, — с удовольствием говорит Блад, — мне, как вы понимаете, нужны только восемнадцать пушек, которые я потерял по вашей милости, так что два ваши носовые орудия можете оставить себе.“ — „Но, сэр, как же мы доберемся до порта!“ -„Ну хорошо, — десять пушек на мой борт и бочонок рома для моей команды,“ — говорит Блад. „Есть, сэр!“ — радостно отвечает капитан „Эсмеральды“ и, повернувшись к команде, начинает распоряжаться: „Очистить палубу от хлама! Убрать крюки! Плотники — в трюм! Кока — ко мне!“ А Блад добавляет: „Команде „Арабеллы“ — отдыхать“.
— И они отправились обедать, — не удержался Диего.
— Ну, не сразу. Приведение в порядок «Арабеллы» и приготовление праздничного ужина на триста человек из запасов «Эсмеральды» отняли какое-то время. Пока команда «Эсмеральды» занималась всем этим, люди с «Арабеллы», которые, конечно, не могли пропустить такое зрелище, в качестве отдыха болтались по палубе, висели на вантах и давали тысячи ценных советов. На следующий день они вместе погнались за… за кем-то, но упустили — на «Эсмеральде» оказалось слишком мало пушек.
— Теперь я припоминаю, — сказала Бесс, — что в журнале Питта меня интриговала одна странная запись: «На широте 1950'N и долготе 7330'W имели совместный ужин с экипажем „Эсмеральды“. Ремонт корпуса произведен на месте».
— Диего мог бы сказать вам, что это — официальная версия, — с улыбкой пояснил дон Иларио.
— И вы действительно верите в эту историю, сеньор? — осторожно спросил Диего.
— Ее действительно так рассказывают, — отвечал дон Иларио. — А сеньорита видела журнал. Так что, наверное, встреча и вправду была, и капитаны действительно не сразу узнали друг друга. А в остальном… Такие истории, племянник, не всегда во всем следуют фактам, зато правду характеров передают удивительно хорошо…
Через три дня Бесс и Диего покидали дом дона Иларио. Гардероб Диего пополнился двумя камзолами; узелок Бесс также выглядел более объемистым.
— Сеньорита, — говорил дон Иларио в той своей мягкой и учтивой манере, в которой он обращался к любой девушке старше восьми лет, — путешествие до Лондона может затянуться, и, хотя вы, несомненно, способны с честью выдержать любые испытания, я никогда не прощу себе, если отпущу вас, дочь моего старого друга, без надлежащего сопровождения. Будьте снисходительны к моему беспокойству и разрешите мне приказать своему племяннику сопровождать вас до самого Лондона. Он — славный мальчик, хотя и изрядный шалопай… Могу ли я сделать для вас еще что-нибудь?
— Благодарю вас, сеньор, вы и так делаете для меня слишком много. А дни, проведенные в вашем доме, я никогда не забуду — это было так чудесно, — отвечала Бесс, грациозно склонив голову («Все-таки не зря эта злющая гувернантка меня школила»). Впрочем, эти дни и впрямь были чудесны.