Цыпленок свалился, инстинктивно отчаянно хлопая будущими крыльями, и упал на твердый пол. Дед, глядя с открытым ртом на собственную руку, вдруг громко и с горечью рассмеялся. Бидж опустилась на колени перед все еще трепыхающимся птенцом и заплакала.
Конфетка закончил к этому времени осмотр и ласково похлопал Анни по плечу, на памяти Бидж это был чуть ли не единственный случай, когда он позволил себе прикоснуться к студентке. Выпрямившись и сделав шаг в сторону, он сказал:
— Вот и все. Повреждения, кроме сломанной лапы, поверхностные. Теперь дело за хирургом.
— Здесь? — Дэйв окинул взглядом камни и пыль.
— Нет. Там, у нас. — Конфетка выразительно посмотрел на дорогу, явно желая, чтобы путь был уже позади.
— А нельзя, после того как мы наложили шины, просто оставить его здесь?
— А что дальше?
— Ну… когда он сможет летать…
— Даже когда он научится летать, приземляться ему тоже придется. — Конфетка сделал жест в сторону массивного тела. — Ты что, забыл биологию? На ноги птицы приходится изрядная нагрузка, поэтому-то в них самые крупные кости. Как ты думаешь, долго ли проживет птица, если будет падать каждый раз, как вздумает сесть? Или если она снова сломает лапу при неудачном приземлении? К тому же птица рок — хищник: лапы нужны ей для охоты.
Бидж вспомнила, как был унесен в чьих-то когтях олень, взглянула вверх и поежилась.
— Вы считаете, что нам следует прибегнуть к эвтаназии? — спросил Дэйв и тут же зажал себе рот.
— Нет, — ответил Конфетка, метнув быстрый взгляд на наблюдающие за ними глаза. — Не думаю, чтобы это была удачная мысль.
— О'кей. Значит, мы заберем его с собой. — Дэйв оглянулся по сторонам. — Только как? — Он прошел до грузовика, потом вернулся обратно, жестикулируя и громко рассуждая: — Что, если сделать из веток что-то вроде пандуса и по нему втянуть птенца на крышу фургона?
Он стал примериваться, как бы можно было это осуществить, и замер на месте, когда два огромных клюва развернулись к нему, загородив небо. Головы птиц находились так высоко, что были видны лишь их смутные очертания, но крючковатые острия клювов почти касались головы смельчака.
Раздался скрежет когтей по камню, и грифон одним резким рывком, ухватив Дэйва за рубашку и не задев при этом его самого, оттащил неосмотрительного молодого человека в сторону.
Оуэн появился из темноты и смело встал перед смертоносными клювами. Запрокинув голову, он сказал спокойно:
— Эти люди увезут вашего птенца с собой, чтобы вылечить его. — Он развел руками. — Вы же знаете, если бы кто-то из нас причинил ему вред, нам не уйти от генерального инспектора. Мы, как и вы, не сомневаемся, что наказание тем, кто на него напал, будет жестоким.
После нескольких секунд тишины, показавшихся вечностью, клювы немного отодвинулись. Конфетка глубоко вздохнул, а ноги Оуэна, когда напряжение разрядилось, чуть не подкосились.
— Генеральный инспектор, похоже, фигура впечатляющая, — сказал Конфетка.
— Птицы рок — единственный вид, который его не боится, — ответил Оуэн.
— Спасибо, — проговорила Бидж, подходя к Оуэну. Он смущенно улыбнулся в ответ:
— Путешествуя по Странным Путям, мне пришлось научиться разговаривать с разным народом. Иногда только благодаря этому мне и удается остаться в живых. — Он невольно посмотрел вверх, потом вытащил одеяло, расстелил его на земле и решительно опрокинул свою тележку, вытряхнув все содержимое на одеяло. Когда створки крышки были закрыты, они образовывали широкий стол. Оуэн положил поверх еще одно одеяло, чтобы выровнять поверхность.
Ли Энн и Дэйв принесли из грузовика спальные мешки и расстелили и их тоже, так что из тележки получились вполне подходящие носилки на колесах.