Филер, вскочив на ноги, забегал по кабинету, роняя стулья. Он на ходу осознал, что в перипетиях переворота посмел выронить из памяти такую важную вещь. А как насчет коронации? Филер также вспомнил, что предлагал Шморенышу короноваться немедленно, но тот нашел массу отговорок, деятельно участвуя во всех дворцовых перестановках.
Барон, успокоившись, вновь уселся в кресло и принялся детально раскладывать по полочкам свои ошибки.
Выходило, что с коронацией надо было торопиться в первую очередь. Коронованный государь законная личность. А некоронованный бес знает кто, как его ни назови: императором или пропистором!
Насчет присяги дело обстояло еще хуже. Дворянство должно давать клятву в верности. И оно это делало на протяжении многих веков. Теперь же возникла ситуация, в которой это самое дворянство, занимающее все руководящие посты в империи, оставалось верным Шмору Тринадцатому. Пусть по этическим соображениям, но от этого легче не становилось
Филер вспомнил о лорде Надолбе и подумал о том, что погорячился, предлагая вернуть ему должность. Командующий Звездным флотом был человеком старой закваски, и его чувство долга напрямую связывалось с присягой, честью и прочей дворянской идеалистической лабудо́й. И даже то, что он был репрессирован прежним императором, никак не освобождало бывшего адмирала от присяги в верности; тем более, что Надолб был человеком самокритичным и принял изгнание как должное, уверенный в своей виновности.
Филер отложил бронзовую розу в сторону, притянул к себе блокнот и записал на завтра следующее: «Срочно заняться присягой новому императору. Послать приказ лорду Надолбу. Пусть присягнет сам и приведет к присяге подчиненных ему людей».
В дверь несильно стукнули. Филер, отложив блокнот в сторону, холодным голосом произнес:
Войдите.
Дверь распахнулась, и в кабинет шагнули двое: банкир Крокозябл-старший и дон Крендель. Первый был одет как шут: на голове косынка, тело в засаленном халате, а ноги шлепали домашними потертыми тапочками. Плюс руки банкира были скованы наручниками.
Крендель же как всегда выглядел безукоризненно. Его майорский мундир блестел аксельбантами, пуговицами, медалями и прочими атрибутами успешной военной карьеры. Рот Кренделя кривился в насмешливой ухмылке, в отличие от лица Крокозябла, которое было полно мертвенной бесчувственности и лишь глаза, шныряющие по всем углам кабинета, выдавали паническую работу мозга опального банкира.
Филер, убрав с губ улыбку, строго взглянул на дона Кренделя и спросил:
Почему вы не с новым императором? Ваша должность сейчас секретарь Его Императорского Величества.
Вы же сами приказали доставить этого господина к вам, удивленно задрав брови вверх, ответил Крендель, не переставая улыбаться.
У вас что, людей в подчинении нет? Зачем самому заниматься? спросил Филер.
Мои люди просто люди, ответил Крендель. Столь важное поручение я решил выполнить сам. Чтобы ничего не напутать.
И потому вы столь уважаемого человека приволокли в наручниках?
Глаза Крокозябла, беспорядочно метавшиеся по стенкам подвального кабинета, тут же остановились на Филере и приняли осмысленное выражение.
Был приказ доставить его, пояснил дон Крендель, продолжая улыбаться. А банкир валялся в постели и вставать не собирался. Приняв во внимание количество вынесенной из его покоев грязной посуды (а там, господин Главный Министр, были тарелки из-под шашлыка и недоеденный бисквитный торт), я пришел к выводу, что доставляемое мною лицо чистой воды симулянт, скрывающийся от справедливой руки закона. Ибо ни один больной не сможет за один прием сожрать столько, сколько сожрал банкир. Значит он не больной. А если не больной тогда преступник. Ведь его не было на заседании Государственного Совета, созванного императором! А это, заметьте преступление. Вот я ему и надел наручники!
И еще дал пинка под зад! наябедничал Крокозябл, уже пришедший в себя.
И еще дал пинка под зад! наябедничал Крокозябл, уже пришедший в себя.
Это правда? удивился Филер.
Да так слегка, так сказать для профилактики, пояснил дон Крендель.
Я с вами разберусь самым строжайшим образом, заявил Филер. Немедленно снимите с банкира наручники и покиньте нас!
Дон Крендель освободил Крокозяблу руки и исчез за дверью, закрыв ее за собой. Банкир понял, что никакого наказания Крендель не понесет, а весь предыдущий разговор просто неумело исполненный фарс. А может быть и умело. С целью показать кто есть кто. Но еще он понял, что нужен Филеру. Впрочем, как и раньше
Садитесь, дорогой друг, сказал Филер, показывая рукой на стулья вокруг стола.
Все они были неудобными, но делать было нечего и Крокозябл, усевшись на один из них, брюзгливо поинтересовался:
Выпить есть?
Сейчас! с готовностью откликнулся барон.
Он выскочил из кресла, достал из бара бутыль хорошего коньяка, пару рюмок и, выставив все это на стол перед Крокозяблом, поинтересовался:
Чем закусывать будете?
Банкир, взглянув на этикетку, ответил:
Ничем. Хороший коньяк. А вы?
И я ничем, ответил барон. Знаете ли, я вообще-то не любитель застолий, но сегодня, пожалуй, выпью с вами.
Конечно, с сарказмом в голосе заявил Крокозябл. Почему бы не выпить добрым товарищам в три часа ночи? Тем более, что меня схватили в восемь вечера и держали в шморовозе до этой самой поры, пока вы вдруг не соизволили выпить со мной.