— Я еду в замок Амрок, — сказала она Конану, когда кузнец, выразительно бормоча, подковывал её коня. — У меня там важное и серьёзное дело. Возможно, потребуется крепкое мужское плечо. Об оплате поговорим особо.
— А что тебе нужно в замке? — поинтересовался Конан. — На колдунью ты совсем не похожа.
— С чего ты решил, что я колдунья? Я скажу тебе, в чём моё дело. Вполне возможно, что мне принадлежит и замок, и деньги, и земли графства. Если получится доказать это, я здорово поправлю свои обстоятельства.
— У тебя есть конкуренты, — отметил варвар. — Наверное, доказать будет непросто.
— Это уж как водится, — произнесла Альвенель. — Претендентов набьётся полный замок. И некоторые из них очень самоуверенны. Моё появление они запросто сочтут серьёзной угрозой для своих собственных планов. Что ж, они окажутся правы. Смекаешь, что тогда от тебя потребуется?
Конан кивнул.
— Мне случалось быть телохранителем, хотя такого красивого тела я ещё не охранял.
— Можно подумать, ты умеешь видеть сквозь одежду!
— Если нужно, я могу видеть даже сквозь стены, — заявил варвар.
Кузнец с недовольной миной принял плату, одну монету попробовал на зуб, сплюнул и удалился, думая про себя: «Кого этот верзила хотел надуть? Я же сразу понял, что он едет именно в замок! Нет, надо было спорить. Дело тут нечисто. И женщина эта… Очень подозрительна!»
С одной стороны, ему было любопытно — да так любопытно, что все чесалось внутри. А с другой стороны, кузнец точно знал: что бы ни случилось, большак останется большаком, кузня — кузней, молот — молотом, а подкова — подковой. Поэтому он вытащил из-под вороха прелой соломы очередную бутылку, присел на чурбан и быстро очистил луковицу.
Дорога, ведущая к замку, петляла, подчиняясь капризам рельефа. Сначала она сама лежала на дне ущелья, но постепенно выбралась из него, изогнулась и прошла по самой скальной кромке. Трое или даже четверо могли проехать по ней плечо к плечу без большого риска свалиться в пропасть, но всё равно было жутковато. Туча, плотная, словно комок мокрой ваты, все приближалась и приближалась. Дождь то сеял, как из мелкого решета, то вдруг принимался хлестать тяжёлыми струями. Ветер, стихая на краткий миг, набирал дыхание и, передохнув, начинал выть и рычать. Спутники успели подняться достаточно высоко — у Конана дважды закладывало уши. Это не причиняло ему неудобства, только свидетельствовало о подъёме на высоту приблизительно в полторы лиги над уровнем моря.
Была глубокая ночь, и Альвенель выразила желание сделать привал до утра. Вдвоём они отыскали углубление в скале — там было сухо и почти не чувствовался ветер. К сожалению, развести костёр не представлялось возможным — не было никакого топлива. Ничего не росло в этих горах за исключением скального мха и редких, жёстких травинок. Даже лошадей привязать было не к чему. Оставалось только крепко стреножить их и оставить подальше от обрыва.
Расстелив сырые одеяла прямо на камнях, компаньоны расположились на отдых.
— Не подумай, что я жалуюсь, — сказала Альвенель, — но всё же дорога не из приятных.
— Лучше ползти по скале, как муравьи, чем лететь верхом на скамейке. Кром великий! — прорычал Конан. — Если бы кто-нибудь сыграл со мною этакую шутку, я заставил бы его пожалеть!
— Летающие скамейки? А, это один из фокусов покойного графа, — догадалась его спутница. — Ты даже не подозреваешь, сколько ещё интересного в том же роде осталось в замке.
— Зато, похоже, ты недурно осведомлена. Расскажи, мне ведь полезно знать, что нас ожидает, — предложил варвар, потягиваясь.
— Хорошо, — откликнулась Альвенель. — Только подвинься ко мне поближе. От тебя так и пышет жаром, словно от печки. Раз ты — мой телохранитель, так и охраняй меня, хотя бы от простуды.
Ей не пришлось просить дважды.