«Злей и чернее глядел ты любого пророка:
сквозь блуд преисподней еще ни один мудрец не прошел».
Назад! Слишком близко идете за мной,
наступая на пятки!
Назад! Как бы истина головы
вам не размозжила!
«Тот в ад спешит, кто за мной идет!»
Ну что ж! К моей преисподней
хотел бы я путь свой
благими вымостить притчами!
Бог ваш, скажите-ка мне,
богом любви зовется?
А совести укол
есть бога укус,
есть укус любовный?
Ты, обезьянка бога своего,
довольствуешься быть всего лишь
обезьянкой?
Вы кремень жуете,
вы лежите на животах
пред маленькими кругляками;
вы молитесь всему, что не распалось,
о, эти последние слуги божьи,
верующие в действительность!
Вдали от жен, дурно кормясь
и созерцая свой пуп,
о образы грязные,
скверно пахнущие!
Вот и придумали вы себе похоть бога.
Из ничего себе вы сотворили бога;
не диво, что теперь он стал для вас ничем.
Вы, люди повозвышенней, признайте:
уж были времена поосновательней
и поумней,
чем наши вчера и сегодня.
Это время хворая жена,
так пусть же кричит, буянит, бранится,
пусть бьет тарелки и стол ломает!..
О, в отчаянье впавшие! Сколько мужества
придаете вы тем, кто на вас взирает!
Вы в гору идете,
правда ль, что вы идете в гору,
возвышенные люди?
А не вожмут ли вас, простите,
мячу подобно,
в сияющую высоту
тем, что в вас низменней всего?..
Не от себя ль бежите, в гору идущие?..
О, если б понял ты,
что надо презрение выказать
там, где ты просто отрекся!
И все мужчины повторяют тот припев:
«Нет! Нет! К чему нам неизвестное?
Галдя про небо, колокол блажит.
Мы не желаем в царствие небесное!
Земное царствие пусть нам принадлежит!»
Ленивцу в ухо повторяй:
кому здесь делать нечего,
того ничто творить заставит.
Ты больше ее не выносишь,
барскую свою судьбу?
Полюби ее, выбора тебе не дано.
Это одно отрешает от всех страданий
так выбирай:
быструю смерть
или долгую любовь.
В смерти его уверены люди
отчего же радоваться никто не пожелал?
Самое горестное возражение,
я его скрыл от вас: жизнь куда как скучна,
отбросьте ее, чтоб она снова вкус обрела!
Дни одиночества,
вы норовите храброй походкой ступать!
Одиночество
в землю не сеют оно созревает само
А солнце дружбой своей должно ему помогать.
Ты должен в толпу вернуться
в толпе становишься гладким и твердым.
Одиночество размягчает,
одиночество истощает
Если вдруг одинокого человека
мучит великий страх,
если он срывается с места
и бежит невесть куда?..
Если грозы у него за спиной завывают,
если молния сверкает впереди,
если пещера его с привиденьями
страх вселяет в него?..
Грозовые тучи, кто там на вас лежит?
К нам, вольные, веселые, веселые
и вольные духи!
Брось все тяжести в пучину!
Всё забудь, человек!
Искусство забвенья божественно!
Хочешь воспарить,
хочешь в выси́ обретаться
брось тяжелейшие тяжести в море!
Вот оно, море, брось же себя в это море!
Искусство забвенья божественно!
Ужели ты столь любопытен?
Ты видишь то, что за углом?
Чтоб это самое увидеть,
надо иметь на затылке глаза.
Выглянь наружу! И не гляди назад!
Человек разрушается до основанья,
если вечно во всем до основы доходит.
Смельчака
предостерегать зарекись!
Ради братского предостережения
он в любую пропасть скакнет!
Зачем с высоты он своей низвергся?
Что искусило его?
Сострадание к низменным тварям,
вот что его искусило
и лежит он теперь, разбитый,
ненужный, хладный
Куда он шел? Кто скажет?
Одно лишь ясно: гибель он нашел.
Звезда погасла в местности пустынной:
пустынной стала местность
Чего у человека нет,
но в чем он нуждается остро,
то нужно взять своею волей:
так я совестью чистою обзавелся.
Ужель найдется тот, кто даст тебе право?
Так осмелься и право возьми!
О волны, о вольные, чудные волны!
Вы гневаетесь на меня?
Веслом я своим ударяю
глупости вашей по голове.
Сию ладью
вы сами же в бессмертье унесете.
Что обретается вкруг вас,
то и над вами силу обретает,
в привычку вашу входит.
Где приобык сидеть,
там и обычай возрастет.
Поскольку новый голос не объявлялся,
вы из устарелых, ветхих слов
закон сотворили:
где жизнь костенеет, там громоздится закон.
Такое утвержденье нельзя опровергнуть
а посему не правдиво ль оно?
О вы, невиновные!
Ты и вправду силен?
Силен, как осел? Силен, как бог?
Ты и вправду горд,
горд настолько, что смеешь
тщеславия своего не стыдиться?
Остерегись,
не будь литаврщиком
своей судьбы!
Отойди с дороги,
где слава гремит и грохочет!
не слишком рано распознали:
некто, скопивший себе репутацию.
Хочешь схватиться за тернии?
Платить придется пальцам.
Схватись же за меч!
Ты и вправду хрупок?
Так остерегайся детских ручонок!
Дитя не может жить,
хрупкое на пути не круша
Шади тех, чья кожа столь нежна!
Уже не хочешь ли ты
с них пушок ободрать?
Великие мысли твои,
что из сердца произрастают,
да и мелкие тоже,
что порождены головой,
разве они не дурно измышлены все?
Вот он, честный, стоит,
и у него в мизинце ноги
справедливости больше,
чем во всей моей голове,
прямо-таки чудовище добродетели,
закутанное в белейший плащ!
Вот уж он сам себе подражает,
вот уж он утомился,
вот уж ищет путей, которыми шел,
а ведь недавно еще так любил
нехоженые тропы!
..
тайно обжегшись,
но не за веру,
скорее за то, что для веры
он сил в себе не нашел.