– Да так, пустяки. Небольшое недоразумение.
Даггам недоверчиво хмыкнул.
– Слишком уж много народу собралось поглазеть на это «небольшое недоразумение».
– Что вы, людей не знаете!
– Знаем-знаем. Вы, меченосцы, горазды на всякие выходки. Даже на Сехне и то умудрились повздорить. Если у вас есть проблемы, пожалуйте в зал боевой подготовки. Но только не здесь. Понятно?
Ронин кивнул:
– Так точно.
Второй даггам за все это время даже не шелохнулся. Он молча и пристально наблюдал за Ронином. Глаза его были настолько невыразительны и пусты, что казались нарисованными.
– Имя, – потребовал первый даггам.
Ронин назвал себя. «Безопасный» переписал имена всех присутствующих, а потом записал объяснение Ронина относительно причины драки.
– А что у тебя с плечом? – подал голос второй «безопасный».
– Я как раз собирался об этом спросить, – с плохо скрываемым раздражением буркнул первый.
– Просто чтобы потом без вопросов, – примирительно проговорил второй.
– Ну так что? – Карандаш выжидательно замер в воздухе.
– Я, наверное, поранился, когда упал. Об осколок порезался. Тут столько тарелок разбилось.
– Да, я вижу. – Даггам обернулся и крикнул в толпу: – Ну и чего стоим, здесь ничего интересного нет!
Народ стал потихонечку расходиться.
– Пойдем, – бросил даггам своему напарнику и, повернувшись к Ронину, заметил: – А вы чтобы все здесь убрали.
К'рин молча стояла рядом, держа руку у Ронина на плече. Он поглядел на Ниррена, и тот покачал головой:
– Я все сделаю. Ты о себе позаботься.
Он все еще поддерживал Г'фанда, который никак не мог прийти в себя.
Ронин кивнул и собрался уже уходить, но тут взгляд его упал на побледневшего и покрывшегося испариной Томанда. Бессат успокаивал толстяка, точно маленького ребенка. Они вдвоем подошли к Ронину, и Томанд сказал:
– Я не знаю, что... – Тут он заметил кровь. – Но он сам напросился.
– Все эти разговоры надо было когда-нибудь прекратить, – вставил Бессат. – Спасибо тебе.
Ронину вдруг стало противно.
– Это все так, болтовня. На самом деле он так не думает.
– Но он все же изрядно меня оскорбил, – едва ли не хныча, заметил Томанд. – Однако теперь, я уверен, он уже точно так не думает.
– Пойдем, – поспешила вмешаться К'рин, почувствовав, что разговор принимает опасный оборот. – Надо промыть тебе рану.
Ронин взглянул на нее.
– Да, – вздохнул он. – Пойдем.
– Кто-нибудь видел, как ты его подобрала?
– Думаю, нет. Они все были слишком заняты.
– Ну еще бы.
– Глубоко он вошел?
– По самую рукоятку.
Ронин сидел на кровати и вертел в руках кинжал Г'фанда, задумчиво разглядывая клинок, обагренный его же кровью. К'рин наклонилась над ним и принялась обрабатывать рану, время от времени роясь в открытой сумке, брошенной тут же, на кровати.
Сначала они пошли к Сталигу, хотя Ронин и подозревал, что это будет не слишком удобно. Но в операционной было темно, в кабинете – тоже, и никто не знал толком, куда ушел доктор и когда он вернется. Так что пришлось идти к К'рин, у которой дома хранились все необходимые препараты.
Тщательно продезинфицировав рану, она принялась зашивать края.
– Что с ним такое случилось? Мальчишка таскает оружие на Сехну... О чем он думает, интересно?! – возмущалась К'рин.
– Во-первых, он далеко не мальчишка, – ответил Ронин, стараясь не дергаться. – И он очень серьезно относится к своей работе. Может быть, даже слишком серьезно. Ученым не так-то легко приходится в наших условиях, и это его раздражает. Наверное.
Он забыл, что ему нельзя двигаться, и пожал плечами.
– Сиди спокойно, – велела К'рин.
Она на мгновение замерла и продолжила накладывать стежки.
– Я уверен, что все так и есть, как я сказал Томанду:
Г'фанд просто погорячился.