Некая «Мисси» из Петрограда 19 октября 1916 г. писала князю Горчакову в Кисловодск: «В клубах говорят о тенденции к миру в правительстве, и вообще чувствуется всеобщее недоверие к власти»[414]. В числе «изменников» упоминался и новый глава МВД А.Д. Протопопов. 10 октября И. Виноградов из Твери сообщал А.П. Надежину в Петроград: «Про Москву говорят, что готовится грандиозный погром, будто бы ходит по рукам записка с требованием удалить Протопопова за то, что он ставленник немцев и на немецкие деньги вместе с подкупленными немцами банками хотел издавать газету»[415]. Перспектива заключения сепаратного мира казалась настолько близкой, что даже назывались конкретные даты его заключения. 12 октября 1916 г. гофмейстер Императорского Двора А. А. Арапов передавал: «В придворных кружках пущен слух, что переговоры начнутся в декабре, пока прилагаются все усилия, чтобы подпустить черную кошку между Англией и нами»[416]. 15 октября 1916 г. неизвестный москвич зафиксировал слух, что перемирие будет объявлено 12 ноября. ГАРФ[417].
Пиком этой пропагандистской кампании стало сенсационное выступление в Государственной думе 1 ноября 1916 г. П.Н. Милюкова, бросившего Штюрмеру и царице обвинение в измене. Выдержки из перлюстрированных писем позволяют утверждать, что речь Милюкова получила сильнейший отклик в обществе. Археолог, профессор Петроградских высших женских курсов Б.В. Фармаковский 3 ноября писал своей матери в Киев: «Здесь все потрясены разоблачениями в Государственной думе»[418]. Речь Милюкова активно распространялась в машинописных копиях и имела «огромное агитационное значение» для пропагандистов из левых партий, убеждавших на её основе слушателей в том, что «Штюрмер с Гришкой Распутиным и императрицей продали Россию немцам и все время добивались сепаратного мира»[419]. Причем на Александру Федоровну начинают указывать, «как на главный источник измены»[420].
Муссирование слухов об измене высших властей способствовало росту недовольства их политикой в целом. Возникновение подобных настроений среди горожан стимулировали бытовые трудности (дороговизна, или нехватка необходимых товаров). Представители элиты названные проблемы часто связывали с происками «внутренних немцев». «Банки под немецким засильем хлопочут вовсю, и им мы всецело обязаны дороговизной, которая продолжает расти не по дням, а по часам», сетовал гофмейстер А.А. Арапов[421]. «Внутренние немцы разыгрывают на струне продовольственных неурядиц», жаловалась В.М. Пуришкевичу член Главной палаты Русского народного союза имени Михаила Архангела С.Л. Облеухова[422].
Во внеэлитных слоях указанные трудности чаще списывали на войну как таковую. Мир же представлялся желанным избавлением от всех этих неурядиц. «Я убежден, что если бы сегодня был заключен мир, то завтра у нас все магазины были б завалены всякой всячиной», писал 14 октября 1916 г. нотариус Андреев из Одессы М.К. Богоявленскому в Москву[423].
Что касается крестьян, то антивоенные настроения среди них осенью 1916 г. проявились в связи с возможностью призыва старших возрастов. 17 ноября 1916 г. М.П. Новиков из деревни Боровково Тульской губернии бросал упрек депутату-кадету В.А. Маклакову: «Видимо поддерживаемые Вами и Вашей фракцией истребительные лозунги для продолжения никому ненужного безумия войны не остановятся на 45-летих, а придется ещё и ещё приносить жертвы и все только ради удовлетворения какого-то самолюбия небольшой группы властолюбцев»[424].
М.П. Новиков в своё время был корреспондентом Л.Н. Толстого. В 1914 г. вместе с некоторыми другими последователями писателя он подписал воззвание против войны «Опомнитесь, люди-братья!», за что около года просидел в тюрьме под следствием, но по суду вместе с другими участниками подписания воззвания был оправдан и освобожден из-под стражи.
Новый всплеск антивоенной активности М.П. Новикова произошёл после того как 2 декабря 1916 г. Государственная дума отвергла официальное предложение Германии, направленное ко всем странам Антанты, немедленно приступить к мирным переговорам. 3 декабря крестьянин-толстовец с гневом обратился к депутату А.Ф. Керенскому: «Стыдно и больно до слез, что единственная наша опора народные представители с самого начала этой безбожной и никому не нужной войны стали провокаторами и изменниками и помогают жестокому правительству избивать и уничтожать ни в чем не повинный народ, и теперь, когда немцы сами желают мира, они делают все возможное, чтобы этого не могло случиться»[425].
Миротворческая инициатива Германии получила довольно широкий отклик в крестьянской среде. Именно в связи с ней в перлюстрированной переписке впервые появляются призывы к прекращению войны. В их ряду, кроме процитированного выше письма Новикова можно назвать послание К. Сахарука из Новгородской губернии от 3 декабря 1916 г. А.Ф. Керенскому (такое же письмо было послано им и Милюкову). «Дай Бог, чтобы предложение Германии приступить к мирным переговорам, было принято», выражал надежду Сахарук, добавляя: «Все крестьяне при встрече со мной только и говорят: пошли Ты, Господи, скорей мир, полно проливать невинную кровь»[426]. Непримиримая позиция депутатов вызвала недовольство сельских жителей. «Государственная дума не вправе кричать на весь свет, что она не согласна принимать мирные предложения Германии, еще не зная, в какой форме они будут, и что Германия будет предлагать», писал 5 декабря 1916 г. на имя М.В. Родзянко «уполномоченный от имени более двухсот граждан Рыбинска и Рыбинского уезда» В. Васильев, «Народ желает, чтобы, пока не поздно, был заключен мир»[427].