Она целовала его брови, щеки, ей, кажется, не были противны и страшны его раны.
Глаза восстановят, говорила Марта, поднимая его с гладкого пола, помогая идти по коридору. Пара лет слепоты это, конечно, тяжело, но у тебя же я, а у меня глаза, в полном твоем распоряжении. Я больше не хочу с тобой расставаться, Глебушка. Слепоту переживем, а у тебя теперь другие чувства обострятся, интересно же! Вот скажи, из чего стены и пол в этом коридоре? Янтарин! Странники! Когда они здесь все это построили неизвестно, но такие интересные штуки есть! А ведь эта планета вряд ли в списке Горбовского-Бадера А янтарин теплый на ощупь, ты чувствуешь?
Глеб ничего не чувствовал, даже радость и облегчение от встречи с Мартой схлынули, ему казалось, что он все-таки умер, его нет, и мозг подсовывает ему утешительные обманки в затухающих последних разрядах электричества в нейронах. Как в короткий сон на рассвете, в них, по идее, могла вместиться целая вечность.
Поспи, говорила Марта, укладывая его на мягкое, упругое, прохладное. Завтра валтамери нас к глайдеру проводят, защитят, если что кто знает, чего там медведи твои удумали. Что за народ! Они все там ужасные?
Они не плохие, через силу сказал Глеб. Просто другие. Эти русалки тоже с ними ужасные. Убивают их, топят, облучают. Зачем?
Они не плохие, через силу сказал Глеб. Просто другие. Эти русалки тоже с ними ужасные. Убивают их, топят, облучают. Зачем?
Потому что валтамери перед ними виноваты, напряженно сказала Марта. Они случайно планету тряхнули машиной Странников и климат изменили. А на тех, перед кем смертельно виноват, злоба сильнее всего
Глеб представил полузатопленный высокий зал из янтарина, клетки, в которых полулежат-полусидят измученные мартыны с мокрой, свалявшейся шерстью научная комната, жестокое помещение.
Так странно, Марта Планета без хищников, пищевые цепочки без жестокости и только разумные существа убивают и мучают других разумных Может быть, это свойство разума? Какая-то отчаянная мысль, Марта, да?
Спи, велела Марта, легла рядом, взяла за руку. Пальцы у нее были теплые, гладкие. Глеб подумал, что никогда не заснет. Страшновато было вдруг это все уйдет в сон и все? Но тут же уснул, а когда проснулся, раны в глазах больше не болели, треснувшие ребра срастались, а рядом тихо сопела Марта. Он погладил ее нежное плечо, почувствовал возбуждение, но тут же вспомнил зеленые глаза Ундины, мокрую прохладную кожу и «начни со мною спариваться». Сел на ложе, скрестив ноги, задумался.
Прогрессоры тут не помогут сама суть идеи в их неотличимости от остального населения. А тут поди-ка. Медведи и русалки Нет, ну климат, конечно, надо бы попробовать поправить трех процентов суши маловато Но это мартынам, а русалки-то что скажут?
Я из глайдера давно уже забрала акваланги, сказала Марта. Она уходила, вернулась, принесла ему «водной пищи» ягоды были плотные, солоноватые, размером с крупный виноград. Ешь, не кривись, полезное! Я образцов набрала для анализа. Только, Глеб, я сейчас узнала, что медведи твои не буду я их мартынами называть, отстань! ночью дом наш и глайдер обложили ветками и подожгли. Глайдеру ничегошеньки не сделается, я знаю. А дом сгорел. Ты ешь, ешь. Медведи на тебя очень злы. Поскорее нырнуть в глайдер и к кораблю. Помощь вызовем. Комиссию по контактам. На Землю Пусть разбираются
Подъем с глубины вслепую был для Глеба мучителен. Валтамери прощались с Мартой с ласковой тоской, будто скучали по таким, как она.
Я вернусь, сказала им Марта. Когда-нибудь После всего Вернусь к вам.
Глеб почувствовал руку на щеке это была его русалка, та, что говорила с ним на горе.
Спасибо, Глеб, сказала она. Моя сестра умерла этой ночью. Но перед смертью она вернулась!
Глеб прижался губами к ее руке, и женщина удивленно рассмеялась.
На берегу воняло гарью, плавленым пластиком, мертвой биомеханикой. Обгоревший, измученный глайдер не узнал Глеба, пришлось Марте отжимать панель под его брюхом и вручную вводить доступ она нервничала, говорила зловещим шепотом:
У деревьев сидит один маленький. Наверное, сторожить оставили, сейчас тревогу поднимет Ну быстрее же, Глебушка. Залезай в кабину, не забудь, что ты теперь пассажир. Временно, конечно, потом полетаешь! Ну куда ты?
Глеб слепо шагнул туда, где шелестели листья, к лесу, где сидел на страже Ниири, готовый позвать своих взрослых, чтобы разобрались с нехорошими пришельцами.
Ниири! сказал он громко, стараясь почетче выговаривать звуки. Глеб каарху друг уусва!
Мартынчик подошел, потерся мохнатой головой о Глебову руку.
Уусва, пропел он тихо. Глеееб, анееки.
Что он сказал? спросила Марта, когда кабина закрылась за ними и оплавленный глайдер, дрожа и чуть постанывая, оторвался от камня.
Попросил прощения, ответил Глеб. Ему вдруг пришло в голову, что они уже сегодня покинут планету, на которой провели почти две недели, но так и не дали ей названия, под которым она войдет в списки Комкона.
Как русалки называют эту планету? спросил он.
Ота-эла, ответила Марта. «Мы здесь есть». Странно, да?