Я-то зачем тебе понадобился? Рассчитать, правильно ли соединен обод? Это я и без «Алдана» скажу. Пятьдесят на пятьдесят.
Понимаю, неожиданно мягко признался Корнеев. Но не могу же я сейчас сам решать, правильно ли Колесо соединено! Я же теперь невезучий, обязательно ошибусь!
А я везучий? Мой совет тебе не поможет!
Понял уже
Мы немного помолчали, разглядывая неподвижное Колесо Фортуны. Господи, ну и дела! Что сейчас с людьми происходит! Есть, конечно, и счастливчики
Витька! прозревая, завопил я. Нужно спросить у человека, которому везет! Он не ошибется!
А кому везет? тупо спросил Корнеев. Временами он был самим собой.
Амперяну. Точно знаю, он универсальный гореутолитель сублимировал.
Сейчас спросим, оживившись сказал Корнеев, доставая из воздуха телефонную трубку. Послышались долгие гудки.
Амперян сейчас дома, я его спать отправил, торопливо подсказал я. Витька отмахнулся неважно.
Трубку наконец-то взяли.
Эдик! громовым голосом заорал Корнеев. Извини, что разбудил, это Сашка, дубина, настоял. Скажи только одно, и можешь вешать трубку: правильно соединили?
Нет, буркнул Амперян чужим со сна голосом и повесил трубку.
Витька небрежным жестом растворил в воздухе свою и радостно улыбнулся:
Видишь, Привалов, получилось! Бывают и у тебя озарения!
Он небрежно схватился за один край порванного обода и без всяких видимых усилий перевернул его на сто восемьдесят градусов. Интересно, а в ту ли сторону повернул?
Корнеев неуверенно начал я. Но Витька не реагировал. Он был сторонником разделения умственного и физического труда, так что в процессе работы думал мало, а на внешние раздражители не реагировал. Двумя уверенными пассами, без всяких дилетантских заклинаний, даже не заглядывая в «Карманный астрологический ежегодник АН», Корнеев восстановил целостность Колеса Фортуны. Потом окинул взглядом бесконечную, а точнее, двусторонне бесконечную череду дублей и громко скомандовал:
Витька небрежным жестом растворил в воздухе свою и радостно улыбнулся:
Видишь, Привалов, получилось! Бывают и у тебя озарения!
Он небрежно схватился за один край порванного обода и без всяких видимых усилий перевернул его на сто восемьдесят градусов. Интересно, а в ту ли сторону повернул?
Корнеев неуверенно начал я. Но Витька не реагировал. Он был сторонником разделения умственного и физического труда, так что в процессе работы думал мало, а на внешние раздражители не реагировал. Двумя уверенными пассами, без всяких дилетантских заклинаний, даже не заглядывая в «Карманный астрологический ежегодник АН», Корнеев восстановил целостность Колеса Фортуны. Потом окинул взглядом бесконечную, а точнее, двусторонне бесконечную череду дублей и громко скомандовал:
Нава-лись!
Как ни удивительно, дубли такую странную команду поняли. И даже толкнули в одну и ту же сторону. Колесо заскрипело и начало вращаться. Правда, пожалуй, быстрее, чем раньше. Я достал из кармана сигареты, закурил Выронил сигарету, но возле самого пола поймал ее. Снова сунул в рот, но горящим концом. Вовремя это понял, и перевернул фильтром к губам. Сигарета уже успела потухнуть.
Корнеев, умоляюще прошептал я, притормози его! Слишком быстро вращается, удача за неудачей
Сигарета зажглась сама по себе. Я бросил ее на пол и затоптал а то еще взорвется Витька с дублями навалились на колесо, и то начало притормаживать.
Глянь по пульту, Привалов! велел Корнеев. Там есть тахометр, стрелка должна быть на зеленом секторе.
Я подошел к пульту. С некоторым трудом нашел тахометр, явно переделанный из зиловского спидометра. Поглядел на стрелку, подползающую к зеленой черте, и скомандовал Корнееву остановку. Колесо вращалось, тихо гудя. Корнеев утер со лба пот, потом кивнул дублям, и те дематериализовались.
Нормально, Сашка? поинтересовался Корнеев.
Я подозрительно огляделся. Закрыл глаза и подпрыгнул на одной ножке. Не упал.
Нормально, с облегчением сказал я. Что, пойду я работать?
Валяй-валяй! жизнерадостно заорал Витька. Мне еще чертей расколдовывать да память им заговаривать, меньше будешь под ногами мешаться
Вздохнув, я вышел из машинного, на прощание мстительно бросив Корнееву:
Вот будет удивительно, если никто из магистров не узнает о твоих художествах
Оставив Витьку размышлять над этим оптимистическим заявлением, я пошел к себе, в электронный зал. Фортуна явно повернулась ко мне, я не спотыкался, не налетал на встречных, вежливо поздоровался с Кивриным, одолжил считавшему посреди коридора Амперяну свою логарифмическую линейку, вызвал лифт
И побежал обратно. Амперян, виртуозно пользуясь линейкой, что-то подсчитывал, записывая в блокнот.
Давно из дома, Эдик? вкрадчиво поинтересовался я.
С утра, не поднимая глаз от формул, в которых я опознал уравнение Сташефа Кампа, ответил Эдик.
Ты же с Ойра-Ойрой тьфу, с дублем его, домой пошел!
Ну Эдик поднял на меня задумчивый взгляд и объяснил: Пошел. А потом думаю: чего я на кровати буду валяться, радостный и довольный, когда тут самая работа начинается? Выпил антигореутолитель и стал экономическую целесообразность процесса подсчитывать.