Кстати, Рози, если захотите черенки, у меня там их много.
Большое спасибо, Пол, у меня, наверное, не будет времени
Конечно, будет! воскликнул Гибсон. Я нисколько не хочу вам мешать.
Розмари только улыбнулась, а Пол сказал, что поставит их в воду. Джини, которую все это время было видно, но не слышно, тоже собралась с отцом.
Я так рада, мистер Гибсон, что вы снова дома.
Краем глаза он заметил на лице сестры выражение, которое прекрасно знал. Такое выражение у нее бывало всегда, когда она не собиралась произносить вслух то, что думала. На душе стало тревожно. Но через секунду он о ней забыл.
Совсем запамятовал. Пол повернулся с порога. Мама шлет наилучшие пожелания и все такое прочее. Как-нибудь заглядывай, Гибсон, посидишь с ней немного. Ей это понравится.
Непременно, как можно сердечнее ответил Гибсон. И Розмари пошла проводить Таунсенда к двери.
Очень милые люди, заметила она, возвратившись. Еще чаю, Кеннет?
Нет, спасибо. Гибсон рылся в голове в поисках темы для разговора. Джини такая спокойная. Милый ребенок.
У меня такое впечатление, что со своими сверстниками она не очень-то и тихая, возразила Этель. А здесь сидела, как кошка, караулящая мышь. Очень привязана к отцу. И, конечно, подсознательно боится, что он снова женится.
Почему ты это сказала? спросил Гибсон.
Иначе быть не может. А он непременно женится. Мужчина в расцвете лет и, на мой взгляд, очень привлекателен для женщин. К тому же состоятельный. Никуда ему не деться. Какая-нибудь блондинка его окрутит. Этель взяла последний кусок бисквитного торта. Думаю, дожидается, чтобы умерла мать. Хотя пока не отправил дочь в институт или пока она не завела собственный роман, видимо, опасается осложнений и с этой стороны.
Осложнений? вежливо переспросила Розмари.
Непременной ревности. Подростки особенно остро воспринимают приход в семью новых людей.
Я не так хорошо знаю Джини, огорченно пробормотала Розмари.
Они как раз в том возрасте, когда не хотят, чтобы их знали. Считают себя невероятно глубокомысленными и непостижимыми. По тону Этель можно было судить, что сама она нисколько в глубину подростков не верит.
Гибсон был знаком с качествами характера молодых людей, поскольку они проходили через его институтскую аудиторию. Но там, напомнил он себе, царили отношения педагога и ученика. Студенты были обязаны его уважать, во всяком случае, внешне. Он помнил много оживленных бесед, когда выслушивал их пытливые мысли. Возможно, молодые люди просто старались блеснуть перед учителем, а личные качества и свои отношения в обществе от него скрывали.
Они глубоко чувствуют, задиристо заявил он.
Как мы все, парировала Этель, смерив брата взглядом. Хочешь скажу, кого мне искренне жаль? Миссис Пайн, бедняжку.
Я недостаточно хорошо ее знаю, чтобы жалеть или не жалеть. Гибсон чувствовал, что ему надо что-то ответить.
Разве это не очевидно? спросила Этель. Она старая, больная и во всем зависит от зятя. Незавидная судьба. Я вижу, как ее каждый день выкатывают на переднюю террасу, и там она сидит на солнце. Бедная старушка. Ведь сознает пусть согласна с этим или нет, что досадная обуза для семьи. И все с облегчением вздохнут, если она умрет. Если доживу до старости и стану такой же немощной, определи меня в богадельню.
Буду иметь в виду. В голосе Гибсона прозвучала резкость. Сам он делал лихорадочные подсчеты. Через двадцать лет Розмари будет пятьдесят два года не намного больше, чем теперь Этель. Но вряд ли найдется женщина сильнее его сестры. Ему же, Кеннету Гибсону, тогда стукнет семьдесят пять дряхлый старик, возможно, больной или, упаси Господь, такой же, как профессор Джеймс. И что, Розмари станет желать, чтобы он поскорее умер?
Простите, я, пожалуй, пойду немного полежу, устало проговорил он.
Ему бросились помогать устроиться на диване среди его возлюбленных книг. Потом он пытался отдохнуть и вспоминал без боли холодную, загнанную внутрь жалость на лице Розмари.
Одна его нога была короче другой, и с этим изъяном он ничего не сумеет поделать. Он хром, стар. Такова правда.
Глава IX
Жизнь в коттедже быстро вошла в русло. Через несколько недель Гибсон говорил себе: в начале любого режима надо брыкаться, как бычку на веревочке, поскольку сила привычки настолько сильна, что потом становится поздно.
Конечно, его сестра Этель не намеревалась верховодить в доме. Для этого была слишком разумна и честна. Но она привыкла жить независимо и сама принимать решения. Впоследствии Гибсон думал, что был физически слишком слаб и поглощен своими душевными переживаниями, чтобы замечать, что происходит. А Розмари не хотела утверждать себя в роли хозяйки, потому что была слишком благодарна. Благодарна ему, благодарна Этель.
В конце концов вышло так, что все стали жить по расписанию Этель. Завтракали рано, отчего утро становилось короче, но наполнялось мелкими деталями. После полудня ложились отдохнуть, потом начиналась подготовка к раннему обеду. Меню отражало предпочтения Этель, а податливые Гибсоны под нее подстраивались.