Тео и Шарлотта, несостоявшиеся брат и сестра Рейчел, проявляли к ней почтение, смешанное со скрытой тревогой. Оба говорили с ней торопливо, опустив головы, и ни разу не задали вопроса о ней самой, о ее жизни, словно, спросив об этом, они тем самым признали бы ее реально существующей. Они предпочитали воспринимать ее как нечто, надвигающееся на их дом из туманного мифа, но так и не достигающее входных дверей.
Морин, Тео и Шарлотта распрощались через час после начала обеда, испытав при этом такое облегчение, что в пяти шагах от выхода кинулись прочь как на крыльях. По словам Морин и Шарлотты, они боялись подхватить простуду, а дорога была неблизкой. Джереми потрясло то, насколько поспешно они удалились. Пока остальные стояли на улице рядом со швейцаром и ждали автомобиля, он взял руки Рейчел в свои ладони и велел ей не забывать во время медового месяца о люминистах и Колэме Джаспере Уитстоне, так как по возвращении ее ждет работа.
Конечно забуду, ответила она, и Джереми рассмеялся.
Поправив очки, он разгладил складки рубашки на пополневшей талии, так как в присутствии Рейчел всегда стеснялся своего избыточного веса. Затем обратился к ней с привычной неуверенной улыбкой:
Я понимаю, тебе хотелось бы, чтобы во время брачной церемонии рядом с тобой находился твой родной отец
Нет-нет! Она схватила его за плечи. Я очень благодарна тебе.
Мм-да Но Он неуверенно улыбнулся стенке за ее спиной, затем посмотрел ей в глаза и произнес уже гораздо увереннее: Для меня участие в этой церемонии значило очень, очень много.
Для меня тоже, прошептала Рейчел.
Она прислонилась лбом к его плечу. Он положил руку ей на шею. В этот момент она ощутила такую полноту бытия, о какой даже не мечтала.
После медового месяца они уже не могли встречаться так же часто, как прежде. Морин плохо себя чувствовала ничего серьезного, просто возраст сказывается, сетовал Джереми. Но ей требовалось присутствие мужа, что лишало его возможности проводить все лето в читальных залах Атенеума и Бостонской публичной библиотеки. Однажды им удалось все же выкроить время для совместного ланча в Нью-Лондоне. Джереми выглядел усталым, лицо его осунулось и посерело. Он признался, что у Морин со здоровьем дела обстоят хуже, чем он предполагал. Два года назад она перенесла рак груди, ей удалили обе молочные железы, но последние обследования не дали определенных результатов.
То есть?
Рейчел протянула руку через стол и накрыла руку Джереми своей.
То есть возможен рецидив. На следующей неделе сделают дополнительные анализы. Он тщательно поправил очки и посмотрел поверх них на Рейчел с улыбкой, говорившей о желании сменить тему. А как дела у молодоженов?
Покупаем дом, бодро ответила она.
В Бостоне?
Она покачала головой, не уверенная в правильности принятого ими решения.
Милях в тридцати к югу. Дом надо подновить и благоустроить, так что мы переедем туда не сразу. Но это хороший городок, и школы там хорошие, на тот случай, если будут дети. Себастьян вырос в тех местах. И катер у него там же.
А свой катер он очень любит.
Алё, меня он любит тоже.
А свой катер он очень любит.
Алё, меня он любит тоже.
Я не говорил обратного. Джереми криво усмехнулся. Я только сказал, что он любит свой катер.
Четыре дня спустя у Джереми случился сердечный приступ, когда он сидел в своем кабинете в колледже. Точнее, он подозревал, что это приступ, но не был уверен на сто процентов и отправился на своей машине в ближайшую больницу. Подъехав к приемной скорой помощи, он поднялся по ступенькам к дверям, и внутри произошел второй приступ. Дежурный приемного отделения, кинувшийся к нему на помощь, был удивлен тем, с какой силой Джереми схватился своими мягкими профессорскими руками за лацканы его халата.
Он притянул лицо дежурного к себе, выпучил глаза и произнес фразу, после которой в течение долгого времени не говорил ничего. Смысл сказанного был непонятен дежурному, как, впрочем, и всем остальным.
Рейчел в зеркале, прохрипел Джереми.
6
Утраты
Уже третью ночь Морин и Рейчел дежурили по очереди в больнице у постели Джереми.
Вы говорите, «Рейчел в зеркале»? переспросила Рейчел.
Так сказал Амир, кивнула Морин. У тебя усталый вид. Надо отдохнуть.
Через час Рейчел должна была появиться на работе. Она опять опаздывала.
Я чувствую себя нормально.
Джереми лежал на кровати, открыв рот и уставившись в потолок бессмысленным взглядом.
Дорога, наверное, ужасная, сказала Шарлотта.
Да нет, не такая уж плохая.
Рейчел села на подоконник, так как все три стула были заняты семейством Джереми.
Врачи сказали, что это может продолжаться несколько месяцев, если не дольше, сказал Тео.
Морин и Шарлотта заплакали. Тео подошел к ним. Все трое сгрудились, переживая свое горе. Несколько минут Рейчел видела только вздрагивавшие спины.
Через неделю Джереми перевели в неврологическое отделение, где у него постепенно восстановилась, хотя и частично, двигательная способность и элементарные речевые навыки на уровне «да», «нет», «туалет». Он глядел на жену так, будто она была его матерью, на детей как на внуков, а на Рейчел недоуменно, словно не мог понять, кто она такая. Они пытались читать ему вслух, прокручивали на айподе его любимые картины, записи обожаемого им Шуберта. Все впустую. Он хотел есть и спокойно лежать, отдыхая от болей в голове и во всем теле. Он воспринимал мир с ужасающим нарциссизмом младенца.