Прошло много лет с тех пор, как я выслушал исповедь своего брата. Возможно, что я не все уже достаточно точно помню, что он мне говорил, а кое-что уже изменила моя фантазия, но я прошу не судить меня строго. Слова мои исходят от души, и я люблю этих милых и симпатичных мне людей.
Познакомились они случайно, когда служил он еще на срочной службе, встречались тайно, любя друг друга. Отслужив срочную службу, Владимир не смог просто так окончить свой скоротечный роман и, чтобы продолжить его, он подписал контракт на два года сверхсрочной службы. Я очень понимаю его, что не сделаешь ради любимого человека.
Став сверхсрочником, Владимир приобрел кое-какие свободы, появилась возможность встречаться чаще, но приходилось скрывать свою связь с немецкой девушкой от особистов, уж они-то строго блюли законы. За это наказывали нарушившему запрет контактировать с немцами, предписывалось срочно покинуть Германию.
Между тем, Владимир познакомился с отцом своей немецкой подруги. Известие, что Рената беременна, одновременно обрадовало и испугало Владимира. Почему обрадовало понятно, а испугало только лишь потому, что на его глазах были уволены и выпровожены из Германии двое его друзей-сверхсрочников за контакты с немецкими девушками.
Владимиру нужно было что-то предпринимать, тем более что отец будущей матери, требовал от него конкретных действий, а не обещаний. Он с симпатией относился к Володе и однажды сказал ему, что на свадьбу он приготовил отличный подарок молодоженам и, если они все-таки поженятся, он будет счастлив и согласен на любое решение с выбором места их проживания.
Предугадать, как обернется дело, было сложно. Не понятно, с чего начать, и с кем нужно было говорить, чтобы добиться разрешения жениться. Спросить не у кого, такие мероприятия не практиковались. Он чувствовал, что их ждут невзгоды и, потому, тянул время, надеясь на чудо. Но чудес не бывает, а отношения, между тем, осложнялись, становились напряженными. Создалась такая обстановка, при которой продолжать оттягивать время разговора с командиром, не было никакой возможности. Для Владимира исход всего этого дела предположительно был известен.
Предугадать, как обернется дело, было сложно. Не понятно, с чего начать, и с кем нужно было говорить, чтобы добиться разрешения жениться. Спросить не у кого, такие мероприятия не практиковались. Он чувствовал, что их ждут невзгоды и, потому, тянул время, надеясь на чудо. Но чудес не бывает, а отношения, между тем, осложнялись, становились напряженными. Создалась такая обстановка, при которой продолжать оттягивать время разговора с командиром, не было никакой возможности. Для Владимира исход всего этого дела предположительно был известен.
Так все оно и вышло. Последовало то, что следовало ожидать. У него не оказалось времени даже для того, чтобы сообщить Ренате о случившемся промахе. Провожали Владимира особисты до границы с Польшей.
Двое суток он провел на вокзале в Москве, но придумать что-то серьезное и благоразумное, чтобы спасти семью, не смог. Боязнь «наломать дров» остановила его, и он решил ехать домой. Он привел себя в порядок, купил билет на поезд и дал телеграмму родителям. За сутки поездки в вагоне поезда Владимир окончательно пришел в себя.
Ну, вот, я тебе все рассказал. Думаю, что осуждать ты меня не станешь, вина моя лишь в том, что я знал о запрете контактов с немцами, но все же познакомился и влюбился в Ренату. Попросить тебя хочу лишь об одном, съезди к ним, посмотри, как они там, только все запомни, до последнего штриха. Через год, брат, мы с тобой встретимся, и ты мне расскажешь о них все. Я весь год буду ждать тебя. Ничего больше не хочу, только о них что-нибудь привези, ну, хоть что-нибудь.
На этом он замолчал, задумавшись. Ну, а, вспоминая, он позабыл и про меня, и про всех, находясь, наверное, в эти минуты там и в то время.
Выслушав Володю, стал страдать я. Заболела душа. Стало стыдно перед братом и, даже, перед собой. Когда я впервые услышал от сестры обо всем, что случилось с Владимиром, я только и мечтал о том, что обязательно попаду в Германию и встречусь с этими двумя далекими, но родными людьми. Хорош же я, четыре года находился, можно сказать, рядом с ними, но ни разу не сделал попытки каким-то образом повидать их. Свыкаться даже стал, что не было, и нет их в нашей жизни. Они для нас, как инопланетяне, «много о них говорят, но никто и никогда их не видел».
Да и Володя тоже хорош, не дал мне толчок пораньше. Одно напоминание с его стороны, послужило бы для меня руководством к действию. А раз не слышу от него даже намека, вот и кажется мне, что не стоит самому разговор заводить. Не дай бог, воспоминание о них разбередит ему душу и принесет больше вреда, чем пользы в его спокойную жизнь, вот я и молчал.
Еще по пути в часть я решил действовать сразу, как приеду, но, как говорят, «мечтать не вредно».
Боевая подготовка в этот год была, как никогда, интенсивной. Мой непосредственный командир, который знал от меня обо всей этой истории и хотел бы содействовать мне в нашей встрече, и тот не смог в течение нескольких месяцев отпустить меня в эту важную поездку.