Молодец, опять похвалил он, не наложил от страха. Можешь сходить.
Федя показал рукой на другую дверь, у которой как раз валялись штаны заместителя министра. За ней, как оказалось, находился туалет. Впрочем, Топор сначала сам заглянул туда. В туалете не было ничего лишнего только мыло, да зубная паста с щеткой на раковине, полотенце над ней, да рулончик пипифакса отечественного производства. Еще в углу завалялась забытая кем-то упаковка пенталгина.
Заходи, кивнул он Стасову, а затем Максу, присмотри.
Иван Николаевич действительно почувствовал тяжесть в низу живота обед, которым потчевали московского гостя заводчане, просился наружу. Однако справить нужду оказалось не так-то просто. Под взглядом Максика, как ему представили ухмыляющегося громилу, из него никак не хотело ничего лезть. Ну а когда он все-таки вытолкнул из себя это ничего, бедная кишка заполыхала таким огнем, что Иван Николаевич чуть не выскочил из туалета, не подтеревшись. «Бархатная» судя по названию ковровская бумажка показалась ему наждачной. Трясущимися руками он натянул на себя трусы с брюками и чуть не заплакал, бросив взгляд в мусорную корзину. На использованной им бумажке отчетливо виднелась красная кровавая полоса. Только теперь он до конца поверил в страшную правду. Стасов покачнулся и оперся руками о раковину. Потом он долго и остервенело отмывал руки, почти до конца смылив обмылок. Еще дольше он чистил зубы, так и не избавившись от мерзкого запаха во рту. Но ему все таки-полегчало, и в комнату он вышел уже на твердых ногах. Уже здесь его вдруг осенило:
А как же?.. Что же я ничего не помню?
Топор с Валерой переглянулись; такого быстрого поворота они не ожидали. И хотя спектакль можно было заканчивать, Некрасов решил, что «непотопляемый» еще не испил своей горькой чаши до дна.
Как же ты можешь помнить? он запнулся, подыскивая нужное название; вспомнил про упаковку в углу туалетной комнаты, и закончил, едва сохраняя серьезность на лице, тебя такой дозой хреналгина угостили слон бы все забыл.
Хреналгина? недоверчиво переспросил Стасов, и Топор не выдержал, захохотал; вслед за ним мелко захихикал Валера.
Покажи, скомандовал ему Некрасов.
Валера отмотал кассету назад, попав точно в нужное место, и включил покадровую смену записи. Стасов снова впился взглядом в свое лицо нет, не свое! Он провел языком по зубам все они были на месте, ровные, ухоженные, частично вживленные по самой последней технологии. А мужичок в экране совсем закатил глаза и открыл в экстазе рот. И Стасов отчетливо увидел, что у его двойника нет двух зубов рядом с правым верхним клыком. Да и все лицо, так похожее на его собственное, на крупном плане выглядело потасканным, даже дряхлым. Не то что лицо заместителя министра, привыкшее к заботливым рукам массажисток и косметологов.
Но зачем? Зачем?! простонал он.
Затем! веско ответил ему Топор одним словом.
Он не стал говорить сейчас о психологии, о том, что подавленный, уничтоженный в собственных глазах Стасов вывернулся наизнанку; выложил все без остатка.
И помни! Этих трех «артистов», Некрасов кивнул на «Панасоник», пришлось кончить, только чтобы тебя не попортить.
А это? Иван Николаевич хлопнул себя по мягкому месту.
Это перчик чили, вступил в разговор Валера, протягивая Стасову бутылочку масла «Джонсон бэби», на, возьми помажь там, полегчает.
Так что Николай Яковлевич получит тебя целеньким, непорченным, это добавил уже Топор.
Зря вы все это затеяли, ребята, заявил почти снисходительно Стасов; он быстро приходил в себя, Куделин вам не по зубам. Он никому не по зубам. К тому же Он ведь не дурак, поймет, зачем меня похитили.
Поймет ли? жестко спросил Топор.
Стасов спохватился, но было поздно. Ругая себя последними словами, он с надеждой уставился в лицо Некрасова. А тот словно и не замечал «непотопляемого», говорил только со своими:
А ведь действительно догадается! Что же мы, зря тут бегали? И что теперь с этим делать? он махнул в сторону Стасова.
Ответ был у Макса; у него был ответ на все вопросы, причем один на все:
Мочить будем?
Может, придумаем что-нибудь? робко встрял Иван Николаевич.
Что тут придумаешь? грубо прервал его Топор, а впрочем может Танюша поможет?
Его словно только что осенило так красноречиво скривилась жесткая физиономия.
Какая Танюша? оторопел Стасов.
Миткова.
Миткова? Иван Николаевич мучительно пытался вспомнить, кто такая загадочная Миткова.
Ты че, мужик, телек не смотришь? подсказал Макс, который сам не досмотрел ни одного выпуска «Сегодня» даже до середины; однако фамилию ведущей он знал.
Валера тем временем тянул от окна длинный белый шнур с штекером на конце. Экран «Панасоника» снова осветился; бодрый голос рекламировал жевательную резинку. На единственном стуле теперь сидел Некрасов, и заместителя министра это почему-то не задело. Нет он весь устремился к экрану, ведь он, по словам Феди, был последней надеждой Стасова.
Наконец поползла знакомая заставка информационной программы «Сегодня». Топор бросил быстрый взгляд на часы ровно девятнадцать ноль-ноль. Увы Татьяна Миткова ничем помочь Ивану Николаевичу не могла по вполне уважительной причине. Эта неделя была для нее выходной. Соответственно рабочей неделя была для Михаила Осокина. Он и появился на экране, сидя, как всегда, вполоборота к зрителям, со своей знаменитой улыбкой полунасмешливой, полувымученной. Ведущий НТВ быстро пробежал словами по заголовкам новостей и перешел к тем известиям, которые больше всего интересовали собравшихся в этой комнате.