«А ну-ка!» озарило вдруг старшину. Он улыбнулся Сашке, положил ему ладонь на плечо и, как бы между прочим, спросил:
Не знаешь, когда наступление?
Точно нет, но говорят, скоро. Сил вроде набрались. А что?
Есть идейка. Ты кто по званию-должности?
До прапорщика дослужился. Не такого, как у нас. Здесь это как младший летеха по-нашему.
Ага! «У нас», «по-нашему» Тоже что-то помнишь!..
Ну, да, провел рукой по бандане Сашка, будто проверяя целостность черепа. Вспоминается что-то, особенно, когда не специально. А как специально вспоминать начинаешь ни фига!
Ладно, прапорщик. Ты ведь замкомвзвода, наверное?
Ну, да
Тогда слушай сюда! И ты, Бобик, тоже.
Награду за последний бой Семену все же вручили. Перед боем нынешним. Сам комполка прикрутил к алой кирасе темно-малиновый кругляш.
Слава герою! рявкнул торжественный строй готовых к бою солдат.
Подошел Иваневич. Пожал руку.
Как себя чувствуешь, герой? Готов к новым подвигам?
Так точно, готов, господин поручик!
Сегодня мы снова выступим первыми. Разведка донесла, что залги сначала тоже выпустят пехоту. Так что полегче будет, чем в прошлый раз.
Разрешите обратиться, господин поручик! Семен выпучил под маской глаза.
Разрешаю, старшина, удивился Иваневич.
Позвольте сегодня мне командовать взводом!
Позвольте сегодня мне командовать взводом!
Вот как? Совсем себя героем почувствовал?.. В голосе поручика послышалось недовольство, но тут же сменилось на милость: Впрочем, почему бы и нет? Ты замкомвзвода, надо практиковаться Валяй, разрешаю!
Семен облегченно вздохнул. Первое дело сделано.
Противники сходились красиво, ровными рядами, словно на параде. И те, и другие одурели уже от безделья в бой шли, как на праздник. Кирасы блестят, лучеры наперевес, солдаты носок тянут
Между первыми рядами было уже метров сто, а стрелять так никто и не начинал. Но терпение бойцов не бесконечно. Вот уже кто-то поднял лучер на уровень глаз, прицелился. Еще чуть-чуть и раздастся шипение, раздадутся первые крики, запахнет паленым Но первый крик не был криком боли:
Бобик!
Еще несколько голосов подхватили:
Бобик, уходи!
А вот и с другой стороны:
Жучка, беги! Прячься, собачка!
Ребята, да она не одна!..
И впрямь, возле непонятно откуда вынырнувшего прямо посередине меж сближающихся рядов Бобика-Жучки появилась вдруг еще «собака». Потом еще и еще Быстро, быстро, очень быстро!.. Они словно выскакивали из-под песка, да так оно, скорее всего, и было отряхивались, ложились и замирали, поглядывая то на «желтых», то на «красных». Скоро шестилапых созданий лежало между двумя армиями столько, что идти солдатам дальше, не наступив на «собак», стало попросту невозможно.
И тогда Семен сделал шаг вперед, заметив краем глаза, что так же шагнул и один из «залгов», поднял руку и зычно, перекрывая начавшийся ропот, крикнул:
Взво-о-од! Слушай мою команду!
Точно такая же фраза донеслась эхом от «вражеских» рядов. Семен узнал голос, улыбнулся и гаркнул что есть мочи:
Взво-о-од! Снять маски! И первым отбросил шлем в сторону.
Гуси-лебеди
Гуси-лебеди летели
По-над полем, по-над полюшком,
По-над реченькой, по-над чистою
Я стою на берегу тихой речки, юная и наивная, подняв голову к белокрылой стае. Стою и пою, и шепчу завороженно:
Гуси-лебеди, птицы белые!
Вы чудесные, вы волшебные!
Подарите мне волшебства чуток
Дайте, птицы, мне жизнь легкую!
Минуло уж двадцать лет промелькнула белой птицей юность. А гуси-лебеди все летят в моей памяти. Ведь исполнили они мою просьбу: так, как мне легко легче не выдумать! Все эти годы, бо́льшую их часть, я не имею веса.
Я гравитолог. И на станциях, где я работаю, никогда не используют установки искусственной тяжести. Это помешало бы сверхчувствительным приборам, которыми я исследую гравитационные поля планет.
Вот и сбылась мечта, хоть и не так совсем, как она представлялась. Но я ни о чем не жалею. Я люблю свою работу, разноцветные лики планет, наблюдения и вычисления, сомнения и озарения, люблю парить птицей по коридорам станции, люблю мечтать, писать стихи в перерывах между вахтами
Облака белокрылою птицей
Проплывают сегодня внизу.
Я всегда к ним привыкла стремиться,
Тосковала по ним я в грозу,
Я скучала по ним в ясный полдень
И в алмазную звездную ночь
Все свершилось, этап этот пройден
Притяженье отринула прочь
И взметнулась я к ним на свиданье,
Но мечту я пробила, как дым
Снова я на большом расстоянье,
И опять я тоскую по ним.
Нет, по этим облакам я не тоскую. По тем, что сейчас внизу. Они не белые оранжевые, желтые, коричневые, красные. И ядовитые аммиак, метан. Планета Ряга двойник Юпитера, лишь чуть больше его по размеру. Только разделяют ее с «братцем» почти шесть световых лет Ряга вращается вокруг знаменитой летящей звезды Барнарда. Сама звезда красный карлик, ее радиус в шесть раз меньше солнечного, и для меня она ничего интересного не представляет. Ряга другое дело. Она обладает крайне нестабильным гравитационным полем.
Моя станция, по сути, кусок толстой и длинной трубы. Звездолет «Вадим Нестеров» сбросил нас с ней над Рягой, а сам отправился дальше, по своим важным звездолетовским делам. И пока он не полетит назад, я так и должна была болтаться в этой трубе полгода, за которые и планировала успеть сделать все наблюдения и измерения.