Похоже, она испытывала симпатию к Бланш. Выглядело так, будто Шанель выбрала единственного человека, которого все любили в «Ритце», и поставила на нем метку. Метку, назначение которой известно ей одной.
Бланш, ты не представляешь, что я только что узнала! В тот вечер Шанель улыбнулась, и Клод сразу насторожился; она была из тех женщин, которые улыбаются только тогда, когда собираются кого-то уничтожить.
Что? Бланш была наивнее мужа и не почувствовала угрозы; она остановилась на лестнице и сложила руки на груди, ожидая, что ей расскажут смешную историю. Бланш сопротивлялась попыткам Клода убрать ее с пути Шанель, так что ему оставалось только слушать.
На днях моя швея спросила, не еврейка ли ты. Шанель еще раз холодно улыбнулась. Странная мысль, правда? Бланш кивнула. Я сказала ей, что спрошу. Но ты ведь не еврейка, правда, Бланш? Конечно, я могу попросить тебя показать паспорт. Но это просто абсурд! Шанель рассмеялась, и ее глаза сверкнули, как оникс.
Какая хорошая идея! Голос Бланш звучал весело. Тогда и тебе придется показать мне свой паспорт. Ну же, Коко, давай сделаем это! Узнаем настоящий возраст друг друга!
Шанель перестала смеяться; она выпрямилась и посмотрела на кончик своего острого носа.
Не думаю, что в этом есть необходимость, фыркнула она, торжественно поднимаясь по лестнице. Бланш хохотала до слез.
Но Клоду не было смешно. Он знал, что Шанель опасна и любит распространять ложные слухи; у нее была привычка разделять взгляды и идеалы того, с кем она спала в данный момент.
Сейчас Шанель спала с фон Динклаге.
Клоду оставалось только прикусить язык, не терять бдительности и предупредить Бланш а заодно и весь персонал чтобы они были очень осторожны с новыми немецкими гостями. А еще молиться, чтобы нацисты оставались в «Ритце» просто гостями
Глава 11
Бланш
Осень 1941 года
Когда оккупанты становятся гостями? Когда враг становится другом?
С течением времени Бланш все чаще задает себе эти вопросы.
В парижском отеле «Ритц», который она так хорошо знает, гости порой напоминают семью больше, чем настоящие братья и сестры, супруги, родители. Хотя даже такие завсегдатаи, как Хемингуэй, Виндзоры, Фицджеральды и Портеры, рано или поздно уезжают Но сейчас все иначе: поскольку нацисты сделали «Ритц» своей штаб-квартирой, Бланш вынуждена познакомиться с ними; к ее удивлению, некоторые из них не так уж плохи. Даже серо-зеленая униформа, которая внушает ей страх и отвращение на улице, кажется почти безвредной в розовом, льстивом свете «Ритца».
Глава 11
Бланш
Осень 1941 года
Когда оккупанты становятся гостями? Когда враг становится другом?
С течением времени Бланш все чаще задает себе эти вопросы.
В парижском отеле «Ритц», который она так хорошо знает, гости порой напоминают семью больше, чем настоящие братья и сестры, супруги, родители. Хотя даже такие завсегдатаи, как Хемингуэй, Виндзоры, Фицджеральды и Портеры, рано или поздно уезжают Но сейчас все иначе: поскольку нацисты сделали «Ритц» своей штаб-квартирой, Бланш вынуждена познакомиться с ними; к ее удивлению, некоторые из них не так уж плохи. Даже серо-зеленая униформа, которая внушает ей страх и отвращение на улице, кажется почти безвредной в розовом, льстивом свете «Ритца».
В номере 219 живет молодой офицер, еще совсем мальчик; форма ему совсем не подходит: воротник слишком широк для тощего горла с выступающим кадыком. Он как-то признался Бланш, что тоскует по дому. Это случилось, когда Бланш встретила его на улице Камбон, прислонившегося к стене с блокнотом и карандашом в руках и делающего наброски уличной сценки. «Я отправлю рисунок домой, сказал он, показывая свою дилетантскую работу; конечно, он не Пикассо, но все равно гордится своей картиной. Матери, которая очень беспокоится обо мне».
Он рассказывает Бланш о своей девушке, которая осталась в Германии; она еще учится в школе, и он боится, что она влюбится в какого-нибудь студента, пока его нет рядом. Бланш кажется, что он хороший, добрый парень Теперь она специально останавливается, чтобы поговорить с ним. Спрашивает, получил ли он письма из дома; есть ли новости от его матери и девушки (ее зовут Катрина). Ведь, в конце концов, это не он решил захватить Францию! Решение принял Гитлер. А этот мальчик, Фридрих, просто выполняет приказ.
Еще есть водитель генерала фон Штюльпнагеля; бедняга сидит в машине перед отелем целыми днями, независимо от погоды. Он заходит внутрь только для того, чтобы воспользоваться туалетом, и ведет себя вежливо, даже почтительно; стесняется смотреть кому-либо в глаза. Бланш приносит ему чашку горячего чая в холодную погоду, когда он дрожит на сиденье машины в полном одиночестве. Выходит поболтать с ним, когда светит солнце. «Это ужасно, возмущенно говорит она Клоду, как фон Штюльпнагель обращается с ним! Он человек, а не чертов автомат!» Потом она объясняет мужу, который слушает не очень внимательно (и, похоже, внутренне потешается над ней), что у водителя Клауса дома есть жена, о которой ему всегда хочется поговорить. Как будто, рассказывая о ней, он возвращает жену в реальный мир; если бы он не мог говорить о ней, она бы испарилась, исчезла, как сон. И хотя Бланш никогда не посылала любимого человека на фронт, она понимает Клауса и слушает его.