Развитие событий после назначения Курселя обрисовано самим Бискупским: «Деятельность Ауфбау постепенно полностью отошла от изначальных принципов. Ауфбау был распушен, русский и украинский отделы разделены. Бискупский остался во главе русского бюро, а Курсель и Полтавец возглавили немецко-украинскую организацию. С этого момента (1924) прекращается связь генерала Б[искупского] с Людендорфом, равно как и его отношения с национал-социалистами по инициативе последних, так как те стояли на позиции раздробления России и отделения Украины»[666].
В действительности, в феврале 1925 г. при посредничестве Людендорфа и Курселя было создано «Немецкое хозяйственное объединение для нужд Украины», даже в названии продолжающее традиции «Ауфбау», экономическая деятельность которого, впрочем, практически ограничилась содержанием самого Полтавца[667], параллельная же русская организация просуществовала недолго[668]. Когда после запрета и реорганизации НСДАП в 1926 г.
снова начала набирать силу, Бискупский обменялся с Розенбергом письмами, в которых подчеркивал, что «мы остаемся союзниками и товарищами по борьбе», но выражал опасения по поводу соображений, недавно опубликованных Розенбергом и «повергших в ужас его русских друзей»[669]. Впрочем, после выхода в 1927 г. книги Розенберга «Будущий путь немецкой внешней политики» не было более смысла скрываться за недоговорками или эвфемизмами: Розенберг в ней открыто поддержал Скоропадского, Полтавца-Остряницу и их идеи независимой от Москвы Украины[670].
Хомутов
Несмотря на серьезные финансовые потери, которые Великая княгиня Виктория понесла при непосредственном участии Бискупского, это не подорвало доверия Кирилла и его супруги к генералу. Бискупский оставался фактическим «начальникам штаба» Кирилла, провозгласившего себя 13 сентября 1924 г. Императором Всероссийским, и до 1927 г. находился у него на содержании. Однако сфера интересов генерала изменилась. Место привлечения средств для «хозяйственного восстановления России» заняла разведка, работа с информацией. Разумеется, и она имела политический подтекст: чтобы одолеть врагов из «третьего интернационала» надо было знать об их планах и намерениях. Такого рода сведения были в 1920-х начале 1930-х гг. достаточно ходовым товаром, интерес к которому проявляли как немецкие учреждения, так и иностранные представительства[671]. Качество сведений было, как правило, весьма низким: спрос удовлетворялся слухами, намеренной дезинформацией, фальшивыми «советскими» документами. В поисках надежных источников Бискупский имел дело и с людьми, профессионально занимавшимися подлогами (Орлов[672], Зиверт[673]), и непосредственно с агентами ОГПУ (де Роберти[674], Хому тов[675]).
Особенно примечательна история знакомства Бискупского с последним. Хомутов еще в 1921 г. стал представителем генерала Глазенапа[676] в Берлине, так что некоторое время Бискупский и Хомутов были конкурентами на почве сбора агентурных сведений. По данным польской разведки, в 1923 г. Хомутов был завербован ОГПУ[677] и ему, очевидно, была поставлена задача следить за монархистами-легитимистами. Для этого был необходим контакт с Бискупским, и после поездки в Баварию летом 1925 г. Хомутов сообщил в центр: «Между бывшими врагами полковником Хомутовым и Бискупским произошло сближение. [Бискупский] весьма заинтересовался всем, сообщенным и ему, и возможностями, которые представляются в Берлине Было условлено, что связь между ним и Х[омутовым] непосредственная, письменная»[678].
Со временем Хомутов стал пользоваться полным доверием Бискупского и мог использовать его втемную. В начале 1929 г. резидент Иностранного отдела ОГПУ в Берлине докладывал: «По нашему предложению, [Хомутов] съездил в Мюнхен для встречи с Бискупским. Последнему он указал на новые широкие возможности. Последний ухватился за эту идею и выработал целый план, который будет послан Кириллу»[679].
Пользуясь тем, что Бискупский покровительствовал движению младороссов, Хомутов переписывался с региональными младоросскими представителями, собирая информацию о русских эмигрантах. В 1931 г. один из таких случаев всплыл на поверхность. Из опубликованных бывшим младороссом Стерлиговым писем Хомутова было очевидно, что последний интересуется вовсе не возможными советскими агентами, а политически активными эмигрантами. В одном из писем Хомутов указывал даже: «В.В. [Бискупский] просмотрел всю Вашу корреспонденцию и просил меня передать Вам его благодарность за сделанные сообщения»[680]. Но несмотря на разоблачительные статьи о Хомутове, появившиеся в прессе, Бискупский продолжал ему доверять. Возможно, это было связано и с тем, что, лишившись в 1927 г. финансовой поддержки Великого князя Кирилла, генерал был вынужден зарабатывать на жизнь торговлей агентурными сведениями. Так, в июле 1928 г. он вошел в контакт c контр-адмиралом Магнусом фон Леветцовым[681] и поставлял ему информационные сводки о Советской России[682]. Возможно, одним из источников этих сведений являлся Хомутов.
Со временем Хомутов стал пользоваться полным доверием Бискупского и мог использовать его втемную. В начале 1929 г. резидент Иностранного отдела ОГПУ в Берлине докладывал: «По нашему предложению, [Хомутов] съездил в Мюнхен для встречи с Бискупским. Последнему он указал на новые широкие возможности. Последний ухватился за эту идею и выработал целый план, который будет послан Кириллу»[679].