Итан кивнул и опустился обратно на диван.
Еще раз твоя семья сумасшедшая, Саммер. Мне следует очень тебя любить, чтобы пережить подобное.
И пусть я прекрасно понимала, что он произнес эту фразу в шутку, все же на мгновение задержала дыхание. Любить. От этой мысли в желудке снова родилось покалывание.
И пусть я прекрасно понимала, что он произнес эту фразу в шутку, все же на мгновение задержала дыхание. Любить. От этой мысли в желудке снова родилось покалывание.
Ну и на том спасибо.
Наигранно охладев, я ущипнула его за ногу и быстро поднялась, когда другая машина зашуршала гравием на подъездной дорожке.
Нервничая, я пригладила волосы и открыла дверь. Голос моей матери послышался еще до того, как она вышла из такси.
Вам стоит подумать об этом, молодой человек. В машине не должно так пахнуть. Пинаколада это напиток, а не аромат, который вы вешаете на зеркало заднего вида в виде душистой «елочки». Если хотите, чтобы клиенты вас воспринимали серьезно, то купите себе несколько новых рубашек, научитесь вежливо отказываться от чаевых и выбросьте это обонятельное оскорбление в окно.
О, бедный таксист. Он с такой скоростью выскочил из машины, будто мама собиралась поджечь сиденья. Подошел к багажнику и вытащил а вернее, выбросил багаж моей родительницы. Тем временем Люсинда Прайс была занята тем, чтобы как можно элегантнее покинуть такси. Сначала показались ступни в синих лодочках на высоком каблуке, а потом икры, такие же подтянутые и гладкие, как у меня. Моя мама выглядела на двадцать лет моложе, чем есть на самом деле. Сегодня она надела обтягивающее платье с запахом, а светлые волосы стянула в высокий узел. Казалось, она только что спустилась с концертной сцены, а не перенесла восьмичасовой перелет.
Последние несколько недель было так мило и тихо, вздохнул Итан, стоя позади меня и зачарованно наблюдая за представлением.
Мама бросила на таксиста неодобрительный взгляд и щелкнула пальцами.
Вы можете отнести мой чемодан в дом.
Мы должны избавить беднягу от его участи, пробормотала я.
Погоди. Я просто хочу посмотреть, заставит ли она его плакать.
Я закатила глаза и повысила голос, чтобы привлечь к нам внимание матери.
Мама, как хорошо, что ты вернулась. Тебе нужна помощь с чемоданом? Итан предлагает донести его.
Ах, это я предлагаю? прошептал он.
Да, ты, прошипела я в ответ.
Печально вздохнув, друг изобразил свою лучшую непохмельную улыбку и подошел к моей матери.
Итан, ты тоже здесь? Как мило. Поцелуй в воздухе слева от него, поцелуй в воздухе справа.
Рад, что вы вернулись, миссис Прайс, вежливо произнес он, забирая поклажу у таксиста, который явно вздохнул с облегчением. Итан, наверное, не ожидал, что эта штука весит целую тонну. Просто моя родительница брала с собой в путешествия все, от простыней до утюга.
Саммер, ты выглядишь восхитительно, прощебетала мама, настроение которой явно улучшилось, и я удостоилась настоящего поцелуя в щеку.
Благодарю. Первое препятствие пройдено, теперь оставалось только избежать сотни других не менее взрывоопасных ловушек. Полет был очень утомительным? с улыбкой поинтересовалась я, ощущая, как носа коснулись ее Chanel 5.
Ах, как всегда. Я на самом деле не представляю, почему авиакомпании не стыдно продавать на два сантиметра больше пространства для ног и затхлый арахис как первый класс.
Веселясь про себя, я наблюдала, как таксист со свистом шин исчезает с нашей подъездной дорожки, в то время как Итан с раскрасневшимся лицом тащит чемодан к входной двери.
О, мне очень жаль.
Я повернулась к маме и провела ее на кухню. Она, как обычно, не сняла туфли, так что ее высокие каблуки короткими выстрелами стучали по мраморной плитке.
Не страшно, отмахнулась она и заняла место во главе стола. Я пожаловалась и хотя бы получу свои деньги обратно. Ох, Итан, дорогой, будь так добр и отнеси чемодан на второй этаж. Рози позаботится о нем позже.
Конечно, миссис Прайс, проворчал он, поднимаясь по лестнице. Когда Итан заметил, что я тихо смеюсь над ним, ему все же удалось показать мне средний палец, быстро исчезая наверху.
Расскажи мне о последних нескольких неделях, дорогая. Я была так рада услышать, что ты выиграла премию Джины Бахауэр, сказала мама, а затем встряхнула тканевую салфетку и коротко сморщила нос. Красные салфетки на завтрак?
Волосы у меня на затылке встали дыбом.
Рози отдала белые в химчистку, произнесла я настолько спокойно, насколько могла, наливая кофе. Потом достала из холодильника тарелку с колбасной нарезкой, сняла фольгу и поставила ее в центр стола. Мама дотошно проверила столовые приборы, прежде чем, нахмурившись, взяться за вилку.
Я села рядом с ней и, коротко вздохнув, взяла себе тост.
Все прошло отлично. Папа, видимо, остался в Бостоне, но в любом случае
Я замолчала, понимая, что больше рассказывать нечего. Абсолютно. Мать отсутствовала почти три недели, а я за это время не занималась ничем другим, кроме как играла на пианино и пряталась от внешнего мира. В желудке образовался ком, и я быстро откусила от тоста, чтобы нарушить внезапно наступившую тишину. Я попыталась натянуто улыбнуться, но меня спас друг, который с явным облегчением спустился по ступенькам. Совершенно измотанный, он опустился на стул напротив меня.