Из бухты мы выбрались вместе, отправились бродить по острову. Тимофей поразил меня отличным знанием истории. Он что-то рассказывал мне о Средиземноморье, о буйствовавших здесь пиратах, баснословных кладах и похищенных красавицах. Иногда даже изображал что-то в лицах, так, что я смеялась, откинув голову. Солнце лукаво подмигивало нам с небес, налетавший ветер рвал с моих плеч пресловутый голубой шарфик. Кажется, никогда еще в моей жизни не было такого счастливого, такого легкого, светлого, искрящегося, как шампанское, дня.
Тимофей мало говорил о себе. Скупо бросил, что находится на военной службе. Это я, собственно, и так предполагала у него была выправка военного человека. Еще я поняла по чертам его лица, по легкому, но уловимому акценту, что он был человеком южных кровей и жил, видимо, в Кавказском регионе России. О подробностях я не спрашивала, все это: наше прошлое, работа, связи, друзья и знакомые осталось где-то там, в другом мире. Здесь же были только запахи моря и сосен, солнечные зайчики на загорелой коже, его широкая ладонь, сжимавшая мои пальцы, когда мы взбирались на очередной каменистый уступ, его горячие, опаленные солнцем губы, коснувшиеся моих
Мы пробыли вместе три дня и эти три дня показались мне длиннее, чем вся моя жизнь. Столько за это время было мной передумано, перечувствовано, пережито. А на четвертый день я проснулась в своем номере, потянулась к нему, и рука моя скользнула по пустой подушке. В груди у меня тревожно сжалось. Я села в постели, испуганно оглядываясь по сторонам. С самого начала, с первой минуты, когда он протянул мне мой лазурный шарф и улыбнулся, я подспудно боялась, что он исчезнет. Что все кончится или вовсе окажется сном. Потому что весь мой жизненный опыт кричал, что так не бывает такого взаимопонимания, такого чудесного совпадения по всем пунктам. И судьба обязательно отнимет у меня эту сказку. Так и вышло.
На тумбочке у кровати я нашла короткую записку. Пробежала ее глазами, а затем в ладонь мне скатилась какая-то тяжелая, прохладная капля. И, разжав руку, я увидела крупную подвеску из прозрачного розового камня на тонкой золотистой цепочке. Так Тимофей попрощался со мной.
Лишь приехав в Москву, я случайно выяснила, что украшение это стоило бешеных денег, так как одарил меня Тимофей на прощание розовым бриллиантом от Картье. Это, правда, нисколько не уменьшило живущей в моей душе боли, непонимания, ужаса от того, что то единственное, что было в моей жизни настоящим, закончилось так быстро, так жестоко. Разумеется, я пыталась искать его, обшаривала интернет, соцсети, но никаких точных данных о нем я не знала, а по тем обрывочным сведениям, что у меня были, найти след того гордого и сильного мужчины, что встретился мне на средиземноморских островах, мне не удавалось. Я корила себя за то, что не узнала о нем больше, не спросила хотя бы, как звали того самого друга, на день рождения к которому он прилетал: могла бы попытаться разузнать о Тимофее через него. И, конечно же, ломала голову над тем, что сделала не так, почему он бросил меня, почему уехал. И этому тоже не находила объяснения.
Постепенно я как-то научилась жить дальше. Боль не то чтобы прошла, но притупилась, уже не разрывала так сердце каждую минуту моего бытия. Я для себя решила, что, наверное, так было нужно, успокоилась, смирилась, и вдруг
Вдруг увидела того самого человека, из-за которого вот уже несколько лет моя жизнь казалась мне жалкой пародией, увидела Тимофея за столиком в лучшем ресторане города Сунжегорска.
Он сидел передо мной, совершенно спокойный, невозмутимый и смотрел прямо, без всякого выражения. А мне казалось, что у меня вот-вот подкосятся ноги и я рухну прямо на мраморный пол. До сих пор я никогда не видела его в костюме, и теперь он показался мне старше, солиднее, серьезнее, чем тогда на острове. Но вместе с тем и опаснее, отчего его зрелая хищная красота заиграла новыми красками. Я смотрела на него и осознавала, что помню, каковы на вкус его губы, помню, как пахнет его кожа, как от прикосновения его сильных, уверенных рук у меня перехватывает дыхание.
Поначалу я даже не поняла, что происходит, на миг забыла о цели моего прихода в этот ресторан, шагнула к столику и дрогнувшим голосом произнесла:
Здравствуй!
Здравствуйте, Анастасия Михайловна, подчеркнуто вежливо и совершенно безэмоционально произнес он.
И на мгновение меня захлестнула жгучая обида, боль, непонимание. Почему он говорил со мной так холодно и официально? Как будто видел впервые, как будто те три дня давно забылись, стерлись из его памяти.
А потом мой на миг отключившийся мозг заработал снова, принялся анализировать биография мэра Сунжегорска, Тамерлан Ахмедов, встреча в ресторане, Анастасия Михайловна откуда Тимофей мог знать мое отчество? И я внезапно с ужасом поняла, что этот человек, моя внеплановая, стихийная, вымотавшая всю душу любовь, и был тем, с кем я должна была сегодня встретиться. Мэром Сунжегорска Тамерланом Ахмедовым, чью биографию я должна была написать. Что ж, теперь все сходилось. Вот почему он ничего не говорил о себе, вот почему представился чужим именем, по которому его невозможно было отыскать в интернете, вот почему исчез конечно же, оставаться со мной ему не позволило положение. Удивительно было даже то, что он смог провести со мной эти три дня И все же, неужели ему обязательно было здороваться со мной так сухо и официально?