Ну, справился в конце концов. Разжился должным количеством печатей, штампов и подписей. И партия японских цветных телевизоров начала нехитрое путешествие из грузовиков в трюм. По крайней мере, в документах эти коробки значились как цветные телевизоры, а на деле черт их знает
Возможно, эта партия груза такой же оборотень, как сам «Нептун». Ничем не примечательное судно средней грузоподъемности, обычная «коробка» на первый взгляд, но обладающая чересчур мощными для такой лоханки машинами и системой идеально замаскированных тайников как для людей, так и для их снаряжения, и капитаном этакого среднестатистического европейского облика, решительно непонятной национальной принадлежности по имени Адам и по фамилии Барт (каковые анкетные данные опять-таки не позволяют строить хотя бы приблизительные догадки о родине и подданстве «первого после Бога»).
В такой игре все возможно. Капитан мог оказаться натуральным импортным мореходом, прочно сидящим на некоем неизвлекаемом крючке, и с тем же успехом быть кадровым офицером советского военно-морского флота. «Морские дьяволы» были достаточно взрослыми и натасканными в сложностях жизни ребятами, чтобы не задавать глупых вопросов. Достаточно было знать: на борту данного плавсредства они могут чувствовать себя в полной безопасности при условии, что никому не станут навязывать свое общество и уж, безусловно, воздержатся от каких бы то ни было вопросов.
Так оно все и проистекало: команда молча оказывала все возможное содействие, открывая рот только при крайней необходимости. А в остальное время проходили морячки мимо пассажиров, как мимо пустого места, ничем не показывая, что вообще их видят. Пассажиры держались аналогично.
Сейчас, конечно, все обстояло чуточку иначе: к господину старшему помощнику время от времени подгребали с мелкими бытовыми проблемками то боцман, то старший палубной команды, и Мазур эти проблемки решал в меру компетенции и разумения. Надо сказать, что в глубине души он чувствовал себя неуютно, выставленный на палубе на всеобщее обозрение, весь из себя в белом, в морской фуражке с непонятным гербом. Якорек на гербе был так себе, дохленький, да и венок золоченых листьев неизвестного дерева не блистал густотой и внушительностью, но должен же как-то отличаться судовой офицер от рядовой матросни, даже на панамском корабле? Точнее, на корабле под панамским флагом, а сие, как известно, не более чем удобная вывеска, своего рода галстук, без которого не пускают в приличные рестораны
Руководишь? сказал бесшумно подошедший Лаврик.
Конечно же, по-английски спросил, как требовала строжайшая инструкция.
Работаю помаленьку, сказал Мазур на том же туземном наречии. Интересно, долго мне еще дурака валять?
Вы меня удивляете, дружище, столь прямолинейными и аполитичными вопросами удивляете, сказал Лаврик, безмятежно щурясь. Вы, так сказать, особенным доверием облечены, нужно не ныть, а гордиться.
Интересно, почему я? уныло спросил Мазур.
Я тебе скажу по старой дружбе, фыркнул Лаврик. Только дальше не передавай. Кое-кто решил, что именно твоя физиономия идеально подходит для намеченной акции. Идеальным сочетанием деревенской простоты и хитрости. Нужен мошенник с честной физиономией, но не особенно интеллектуальный
Любопытно, сказал Мазур, охваченный нехорошими предчувствиями. А с чего это ты язык распустил? Уж тебя-то я знаю
А время подошло вносить ясность, сказал Лаврик беззаботно. Спустись-ка в каюту к нашему дорогому мистеру Герберту, тут и без тебя управятся. Прямо сейчас, не откладывая
Мазур покорно поплелся в указанном направлении. На его стук незамедлительно последовало приглашение войти.
Пресловутый мистер Герберт был примерно ровесником Мазура и мужиком весьма обаятельным, настолько, что даже глаза у него были по-настоящему добрыми, а это у людей определенного рода занятий свидетельствует о твердом профессионализме. Учитывая все обстоятельства, даже юный мичман на месте Мазура догадался бы, пожалуй, что этот мужик никакой не мистер и никакой не Герберт. Но эти догадки следовало держать при себе, если и сам хочешь оставаться профессионалом
Как себя чувствуете в новой роли? поинтересовался мистер Герберт, гостеприимно выставив перед Мазуром запотевшую баночку кока-колы и высокий стакан.
Нормально, кратко ответил Мазур, осторожно дернув жестяное колечко.
Вы сработали на совесть, сказал мистер Герберт. Претензий пока нет. Увы, ваш трофей оказался в некотором смысле бесполезным. Это означает, что мы продвинулись вперед не намного, на крохотный шажок. Он уверяет, что вообще не имел никакого отношения к капсуле. Что ее забрал на свой катер Лао что нашего господина Ма не особенно и удручило, ибо он не видел в этой штуке ничего ценного
Простите, а вы его хорошо спрашивали? осторожно спросил Мазур.
Будьте уверены, небрежно ответил Герберт. Не считаете, надеюсь, что только вашей специальности свойствен профессионализм?
Помилуйте, что вы! сказал Мазур. Я ничуть в вашем профессионализме не сомневаюсь, просто уточняю
Я так и понял, кивнул господин Герберт, причем его глаза оставались добрыми, а взгляд открытым и дружеским. Могу вас заверить, что спрашивали его хорошо. И могу вас заверить, что в искренности клиента я не сомневаюсь. Отсюда, к сожалению, проистекает необходимость предпринять новые шаги. Нам необходимо пригласить господина Лао в гости