- Вы даже не представляете, насколько лучше я чувствую себя сейчас, - с облегчением произнес Шелк, выйдя из пещер и вдохнув воздуха морозного солнечного утра. Тут и там виднелись снежные островки, покрытые корочкой и блестевшие под солнцем. Откуда-то слева доносилось журчание речушки, струи которой разбивались о камни.
- Ты хоть примерно представляешь, где мы находимся? - спросил Бельгарата Дарник, когда компания въезжала в рощу.
Старик скосил глаза в сторону поднимающегося солнца и ответил:
- Я так думаю, что мы где-то у центральной Арендии.
- К югу от самой низкой точки Арендийского леса? - спросил Шелк.
- С уверенностью не могу сказать.
Маленький драсниец огляделся.
- Ну-ка, дайте-ка я лучше сам посмотрю. - Он показал рукой на небольшую гору среди леса. - Вон оттуда я бы мог что-нибудь увидеть.
- А я думаю, пора бы и позавтракать, - подала голос Польгара. - Давайте-ка подыщем место для костра.
- Я ненадолго, - сказал Шелк и направил лошадь в глубь леса.
Остальные поскакали вниз по склону; лошадиные копыта с шелестом вздымали толстый лиственный покров. Через несколько сотен ярдов они нашли в лесу, на берегу речушки, шум которой услыхали, выйдя из пещер, поляну. Польгара остановила свою лошадь.
- Подходящее место, - решила она. - Гарион, а ну-ка идите с Эриондом дрова собирать! Сейчас пожарим хлеба и ветчины.
- Есть, тетушка Пол, - по привычке ответил Гарион, мигом спрыгнув с седла.
Эрионд также спрыгнул на землю, и оба исчезли за белоствольными деревьями в поисках хвороста и поленьев.
- До чего же приятно снова очутиться на солнечном свету, - сказал Эрионд, вытаскивая сухой сук из-под упавшего дерева. - В пещерах красиво, конечно, но под небом мне больше нравится.
Гарион испытывал безграничную симпатию к этому юноше с открытым лицом.
Случившееся в пещерах еще более сблизило молодых людей и окончательно прояснило смутную мысль, которая витала в голове Гариона уже несколько лет. Их обоих воспитали тетушка Польгара и Дарник, поэтому они чувствовали себя почти братьями. Эта мысль снова пришла Гариону в голову, когда он связывал веревкой охапку хвороста. Гарион в то же время понимал, что очень мало знает об Эрионде и о том, что было с ним до того, как его нашли в Рэк-Хтоле.
- Эрионд, - спросил он с любопытством, - а ты совсем не помнишь, где жил до того, как тебя нашел Зедар?
Молодой человек посмотрел в небо и задумался.
- В каком-то городе, думаю, - ответил он. - Помню вроде улицы. И лавки.
- А мать совсем не помнишь?
- Не помню. Не помню, чтобы мы долго жили на одном месте. Или среди одних и тех же людей. Бывало, подойду к двери, а люди меня впускают, дают поесть, переночевать.
Гарион вдруг почувствовал острый прилив симпатии к Эрионду. Ведь Эрионд был таким же - или еще больше - сиротой, как и сам Гарион.
- А ты помнишь тот день, когда тебя нашел Зедар? - спросил Гарион.
Эрионд кивнул:
- Да, и довольно хорошо. День выдался облачный, теней не было, и я могу даже сказать, в какое время дня это произошло. Он встретился мне в узком переулке, и я помню боль в его глазах, словно перед этим с ним случилось что-то ужасное. - Эрионд вздохнул. - Бедный Зедар.
- Он никогда не разговаривал с тобой?
- Не очень часто, и обычно говорил, что имеет поручение [1] для меня. Он время от времени разговаривал во сне. И я помню, как он часто произносил слово "учитель". Иногда он произносил его с безмерной любовью, а иногда - со страхом. Словно у него было два совершенно разных учителя.
- Так оно и было. Вначале он был одним из учеников Алдура, а потом его учителем стал Торак.
- А почему, как ты думаешь, он это сделал, Бельгарион? Почему поменял учителей?
- Не знаю, Эрионд. Правда, не знаю.
Дарник сооружал костерок посреди поляны, а Польгара, что-то вполголоса напевая, расставляла рядом посуду.