С точки зрения институциональной теории все довольно просто: принципы, сформулированные Остром, позволяют создавать институции, пестующие кооперацию, вовлечение, чувство ответственности, а также обеспечивающие гарантированный доступ к ресурсу во имя жизнеспособности сообщества. Эта позиция сопряжена со следующими вопросами:
Кто имеет доступ к ресурсу?
Нет ли исключенных из пользования жизненно необходимыми ресурсами (essential resources)?
Кто принимает решение о том, какие ресурсы необходимы для хорошей жизни?
Каждый ли находит справедливым соотношение между тем, что он/она получает и дает? Что делать, если кто-то чувствует себя обделенным? Есть ли подходящие решения для конфликтов такого рода?
Достаточно ли «общее» защищено от приватизации, разрушения и эксплуатации?
Достичь этих и схожих целей возможно, обратившись к различным юридическим формам и режимам собственности; обычно это предполагает комбинацию разных юридических форм и институций.
«За пределами государства и рынка» вовсе не значит, что правительственным институциям или городским властям нельзя участвовать. Скорее, это значит, что роль публичных институций, включенных в совместность, меняется. Городские власти или публичные институции могут управлять различными объектами как доверенные лица, действующие в согласии с решениями, выработанными гражданами. Тем не менее у них нет прав продавать эти объекты. Правительства и администрации могут выступать в роли переговорщиков, разрешающих вспыхивающий конфликт, или же могут поддерживать инициативу, предоставляя пространство или бюджет. Местные бизнесы также могут включаться в процесс, коль скоро они обязуются играть по согласованным правилам.
Такая схема может работать, если политики и администрация действительно заинтересованы в том, чтобы люди самостоятельно организовывали свой мир. Тем не менее вышеупомянутые сценарии являются скорее исключениями ведь такие инициативы сулят политикам потерю силы и влияния; кроме того, ситуация может развиваться вовсе не так, как планировалось. Куда чаще можно наблюдать процессы псевдоучастия, в которых гражданам предлагают легитимировать решение, уже принятое политиками, либо в которых навязанное неолиберальной системой решение перекладывается на плечи горожан67.
Эту форму совместности достаточно легко встраивать в систему, пусть даже горожане и показывают высокий уровень самоорганизации: образ активного гражданина, берущего ответственность за сообщество, легко совместим с либеральным представлением о государстве. Когда посредством самоорганизации возвращают к жизни заброшенный район, последний становится привлекательным для инвесторов и оказывается под угрозой повторного огораживания68. Если участники попытаются поставить систему под сомнение, их благополучие, в свою очередь, может оказаться под угрозой, а сами участники могут быть объявлены преступниками.
Существующие структуры власти так устроены, что уверенно противостоят производству и сохранению совместностей. Даже сегодня совместностям грозят огораживание, разрушение, криминализация или захват капиталистическими структурами власти. Сегодня, как и в прошлом, их яростно проверяют на прочность; «капиталистическая урбанизация постоянно стремится разрушить город как общественное, политическое и проживаемое общее»69. Исследования Остром не дают достаточных оснований для анализа борьбы за совместность. Вместо этого следует обратиться к господствующим процессам и структурам власти.
Двусмысленность положения совместностей в капитализме порождена одним из крупнейших его противоречий: капитал не способен к самостоятельному воспроизводству. Для выживания ему требуются внешние ресурсы. Это одна из причин, по которой пусть многие и считают иначе капитализм не может стать тотальностью: в каждом обществе сосуществуют несколько способов производства. А вот источники, которые капитал использует, чтобы получить необходимое для производства прибавочной стоимости, неоплачиваемый (чаще всего женский) труд, естественные ресурсы и совместности70. Капитал очень успешно обращает совместности и другие внешние ресурсы себе на пользу.
С другой стороны, как мы отмечали ранее, производство, использование и поддержание совместностей создают определенный объем независимости от доминирующей системы управления. И от этой амбивалентности не скрыться. Нет ни плохих, ни хороших, ни правильных, ни ошибочных совместностей. Совместности лишь предлагают участникам большее пространство для самоопределения, и это происходит потому, что они полезны капиталистической системе. В каждом конкретном случае решение могут принимать лишь участники: повышает ли совместность их автономность? Могут ли они перебрасывать ресурсы из системы в совместность? Или же все устроено наоборот, и их совместности поддерживают капитал дешевыми или бесплатными ресурсами? Обычно последние два пункта подтверждают друг друга, и приходится решать: какой аспект преобладает и кто получает наибольшую выгоду. Объективных ответов здесь нет.
Мы можем адекватно справляться с этой двусмысленностью лишь в том случае, если принимаем совместность не как статичный концепт, а как «нестабильные и гибкие социальные отношения между конкретной самоопределенной социальной группой и теми аспектами ее уже существующего или создаваемого социального и/или физического окружения, которые оцениваются как жизненно необходимые»71. Особенно важную роль здесь могут играть временные совместности, такие как протестные лагеря, сквотированные дома или пространства, созданные движением «Захвати Уолл-стрит», вопреки распространенной критике, согласно которой эти активности не оказывают длительного влияния и проваливаются подобно антиглобалистскому движению.