Охотница смерила долгим оценивающим взглядом сперва его, а потом лук, который ему позволили оставить.
– Какое грубое оружие, – пренебрежительно сморщила носик она. – Ты странный человек. Тебя окружает атмосфера знания и власти, а одет ты, как простой крестьянин, и держишься так смиренно.
Она без малейшего усилия согнула тугой лук и погладила изгиб дерева.
– Остролист. Ну, разве кто делает луки из остролиста?
– Хорош для битвы, – ответил Каспар. – Это не охотничий лук, а боевой.
– Боево-ой? – протянула она. – Неужели ты воин? Каспар оскорбился.
– Поверь, мне хватило бы духу натянуть лук любого из ваших воинов.
Девушка расхохоталась так, точно он и понятия не имел, какую нелепицу сказал.
– Да ты себе пальцы бы тетивой отрезал.
– Очень сомневаюсь, но уж из своего лука я победил бы в стрельбе любого вашего воина. Изелла понимающе улыбнулась.
– Вот уж похвальба, так похвальба. Забавно было бы поглядеть.
Она вышла, высокомерно смеясь.
Каспар сел и подождал, что будет дальше. Но прошло много часов, а он все так и сидел, гадая, как же отсюда выбраться. Наконец к нему явился следующий гость. Пеннард. Сын оружейника был темен, как туча.
– Это моя сестра, моя родная сестра, говорю тебе, – бушевал он. – А она утверждает, что наш народ должен умереть. Эти убийцы заморочили ее, завладели ее рассудком. Будь ты таким великим колдуном, как они утверждают, ты бы сделал что-нибудь, чтобы вытащить нас отсюда! И где, крестьянин, украл ты такой могущественный талисман?
– Я ничего не крал, – холодно ответил Каспар.
– Не станешь же ты утверждать, будто оборванец вроде тебя владеет такой силой по праву?
– И почему только, когда я всего-то и хочу, что побыть один и подумать, ко мне являются все, кто ни попадя, и полагают, будто в полном праве орать на меня? – сердито поинтересовался юноша. – А теперь выматывайся и оставь меня в покое.
– Не могу. Они забрали собак и заперли меня здесь вместе с тобой. Сказали, я никогда не вернусь домой, если не уговорю тебя им помочь. Разве ты не можешь просто-напросто пустить в ход этот свой талисман, чем бы там он ни был, и вытащить нас отсюда? – хмуро спросил Пеннард. В голосе его зазвучала горечь. – Меня привела сюда благородная цель: найти сестру и отомстить за гибель отца. Ха! И вот какая-то кучка баб запирает меня в пещере, а моя же собственная собака – и та больше меня не слушается. Эх, надо мне было придерживаться своего плана. А что хуже всего, этак я пропущу возможность попасть к императрице. Через неделю-другую ветер переменится, и мне придется возвращаться к дяде, несолоно хлебавши.
Сын оружейника надулся и несколько минут сидел, глядя на свои руки, но потом любопытство все-таки пересилило, и он перестал хмуриться.
– Но все-таки: где ты украл свой талисман?
– Не крал я его! Сколько раз можно повторять! – прорычал Каспар.
– Но бродяга вроде тебя…
– Я не бродяга, – устало произнес юноша.
– Как знаешь, – пожал плечами Пеннард. – Я и сам почти что нищий бродяга, только пытаюсь все-таки выбиться в люди и сделать карьеру. Карьеру, которую, к слову сказать, ты со своим чертовым псом загубил на корню. Так хотя бы вытащи нас отсюда!
Каспар старался не обращать на навязчивого парня внимания, и тот в конце концов забился в угол, однако и там не оставлял торра-альтанца в покое. Потом вернулась Изелла, но, к вящему облегчению юноши, на сей раз привела с собой Придди и своего брата.
– Еда и вино, – сообщила она. – Вино очень, очень вкусное. Виноград в нашей долине растет отменный.
Слишком усталый, чтобы отказываться, Каспар с благодарностью взял у нее поднос и молча воздал должное и еде, и вину. Придди нянчилась с малышкой, а близнецы пристально наблюдали за пленником. Скоро голова у него отяжелела от сна.