Она остановилась перевести дух. Надя немедленно подхватила:
И гости ждут, чтоб битва началася
Вдруг женская с балкона сорвалася
Перчатка все глядят за ней
Она упала меж зверей.
Тогда на рыцаря Делоржа с лицемерной
И колкою улыбкою глядит
Его красавица и говорит:
«Когда меня, мой рыцарь верный,
Ты любишь так, как говоришь,
Ты мне перчатку возвратишь».
Она готова была читать дальше, но Варя взволнованно перебила:
Она готова была читать дальше, но Варя взволнованно перебила:
Делорж, не отвечав ни слова,
К зверям идет,
Перчатку смело он берет
И возвращается к собранью снова.
У рыцарей и дам при дерзости такой
От страха сердце помутилось;
А витязь молодой,
Как будто ничего с ним не случилось,
Спокойно всходит на балкон;
Рукоплесканьем встречен он;
Его приветствуют красавицыны взгляды
Но, холодно приняв привет ее очей,
В лицо перчатку ей
Он бросил и сказал:
«Не требую награды».
Вот именно, злорадно хихикнула Надя. Он понял, что Ирисова очень жестокосердна, и расстался с ней.
Значит, он в нее не влюблен? пробормотала Варя.
Больше нет, со знанием дела сообщила Надя.
Варя опустила голову, скрывая счастливую улыбку.
«когда-нибудь ты станешь знаменитой актрисой, и я пришлю тебе на премьеру синие колокольчики»
Что-то ты скучна сегодня, Мэри, сказала Александра Федоровна, поднося к губам чашку и исподтишка оглядывая дочь.
В новом платье из бледно-голубого шелка великая княжна Мария Николаевна выглядела восхитительно. Принято считать, что брюнеткам голубое не к лицу, но Мэри этот цвет шел удивительно. Все из-за этих голубых глаз, так похожих на глаза отца. А фарфоровая, нежная бледность, а точеные черты? Мэри живой портрет отца, только смягченный и женственный, оттого и любит Никс ее, пожалуй, больше других детей Хотя разве это возможно любить какого-то одного ребенка больше, а другого меньше? Александра Федоровна вспомнила, как, беременная Александром, своим старшим сыном, она с испугом думала: вот-де родит много детей (у ее свекрови, вдовствующей императрицы Марии Федоровны, их было десять!) и будет любить кого-то больше, кого-то меньше. Дети же будут чувствовать это и страдать от несправедливости!
Сейчас смешно вспомнить, какая она была наивная в ту пору. Наивная, испуганная, слабая Однажды это было первой вестью, которую подал о себе Александр, даже в обморок упала. В церкви. Потом рассказали: когда ее унесли, на полу остались лепестки роз из ее букета. Придворные дамы сочли это чрезвычайно трогательным. А уж как волновался Никс!
Он всегда волновался за нее. Даже в тот страшный декабрьский день, на Сенатской площади, он находил время бояться за свою маленькую птичку. Ну что ж, бояться было чего: они не знали, доживут ли до вечера или будут вместе с детьми заколоты в дворцовых закоулках озверевшей солдатней или даже самими господами офицерами, которые принесли из Франции неизлечимую революционную заразу.
С того дня Александре Федоровне следовало бы разучиться волноваться вообще. Но нет, она то и дело трепещет, нервничает, теряет самообладание У нее трясется голова, и стоит огромных усилий сдержать этот нервный тик. Иногда нервничает из-за мужа, иногда из-за детей. Странно Неприятности, связанные с детьми, она переносила легче, чем те припадки ревности, которыми иной раз страдала из-за Николая. Ах, почему мужчины не могут быть как женщины довольны и счастливы лишь нежными, духовными, платоническими отношениями! Им нужно тело, тело, тело Им всем! Николаю Секрету
Александра Федоровна прикусила губу, отгоняя неприятные мысли. Сейчас Никс с ней. Он всегда с ней, ну, почти всегда. Секрет Ничего, послезавтра бал, они будут танцевать, и снова между ними все опять станет, как прежде, когда только музыка, вальс и они двое Это лучшие мгновения ее жизни, право, лучшие!
Музыка, вальс и они двое.
Она забыла, что держит чашку, забыла о чае
Почему ты не отвечаешь, Мэри? словно издалека, из другого мира донесся голос мужа, и Александра Федоровна виновато улыбнулась своим мечтам, прощаясь с ними. Матушка спросила тебя, отчего ты скучна?
Отчего, отчего послышался капризный, недовольный голосок дочери. Папа, скажите, отчего меня все зовут Мэри? Говорим мы дома между собой по-немецки, пишем письма по-французски отчего же этот англицизм?
Что за дамская манера отвечать на вопрос вопросом, да еще таким нелепым?! пожал плечами Николай Павлович. В чем дело, Мэри?
Ну Мэри опустила голову. Дело в том, что я очень хочу поехать в театр.
Моя дорогая! воскликнул император изумленно. Так кто же тебя не пускает?! Поезжай, конечно, я бы и сам поехал, но дела
Я хочу в Большой театр, пробурчала Мэри. Там новый водевиль с Асенковой, мне так хочется посмотреть, но я же не поеду одна, я поеду с Максимилианом, а мне не нравится, что Максимилиан смотрит на эту особу с таким восхищением! Мне кажется, он сравнивает меня с ней! У нее такая талия, что ни у кого из нас нет, и при дворе нет, никому такой талии и не снилось, а ее ноги! Они способны свести с ума любого мужчину!
Я хочу в Большой театр, пробурчала Мэри. Там новый водевиль с Асенковой, мне так хочется посмотреть, но я же не поеду одна, я поеду с Максимилианом, а мне не нравится, что Максимилиан смотрит на эту особу с таким восхищением! Мне кажется, он сравнивает меня с ней! У нее такая талия, что ни у кого из нас нет, и при дворе нет, никому такой талии и не снилось, а ее ноги! Они способны свести с ума любого мужчину!