Таким образом, радикалы и протекционисты выступали против реформ, поскольку первые опасались, что они вызовут в народе недовольство протекторатом, а вторые опасались потерять свои привилегии. Но когда 8 декабря кефалонец Типальдос вышел на трибуну и заявил о «желании» островитян объединиться, Ассамблея была немедленно распущена на семь месяцев, а еще до окончания 1851 года вообще прекратила свою работу. Ионические историки считают эту краткую Ассамблею первой исторической вехой на пути к объединению.
Новая Ассамблея, на которой лорд верховный комиссионер, как он думал, получил поддержку сторонников реформ, а на самом деле оттолкнул от себя многих протекционистов и на которой он впервые произнес свою речь на греческом, а не на итальянском языке, оказалась столь же неуправляемой.
Радикалы были отправлены в ссылку: граф Карузо, регент Кефалонии, «наблюдал» за выборами на этом острове; и в Ассамблею сумел пройти лишь один радикал, способный что-то сделать, Константин Ломбардос, врач с острова Занте (Закинф). Тем не менее большинством в один голос Ассамблея отвергла проект реформ, предложенный правительством. Но еще до того, как она собралась на свою вторую сессию, на Востоке начался общий кризис, и национализм Ионических островов получил новый стимул к развитию благодаря тем событиям, которые привели к Крымской войне.
Революция 1848 года, которая опосредованно повлияла на политику Ионических островов и самой Греции, в румынских княжествах привела к более серьезным последствиям. После свержения в 1842 году Гики правителем Валахии стал Георгий III Дмитрий Бибеску, выходец из благородной семьи, служивший государственным секретарем. Он был восторженным поклонником национального румынского героя Михаила (Михая) Храброго. Впрочем, прошло немного времени, как у него произошел конфликт с Ассамблеей по поводу передачи концессии на добычу полезных ископаемых подданному русского царя, и она была распущена. Князь, освободившись от оппозиции, смог посвятить себя практическим делам: строительству дорог, осушению болот и созданию таможенного союза с Молдовой. Это стало первым шагом на пути к объединению двух княжеств.
В Молдове необычно долгое правление Михаила Стурдзы, продолжавшееся 15 лет, стало периодом социальных реформ. Улучшение санитарных условий в городах, введение строгих мер против распространения инфекционных болезней, создание полиции и целая серия мер, направленных на улучшение жизни и защиту интересов крестьян, все это заслуга этого энергичного правителя. Он избавил Молдову, как и его коллега в Валахии, от последних проявлений рабства, освободив цыган, которые до этого были собственностью государства и монастырей.
Но самой сложной задачей, которую он попытался решить, был еврейский вопрос, который и в начале XX века оставался одной из самых сложных проблем в обоих румынских государствах.
Евреи, которых в Молдове в начале XIX века было уже очень много, превратились во времена Михаила Стурдзы в очень важную часть населения. Это произошло благодаря открытию Черного моря для торговых судов всех стран мира. Встревоженный ростом еврейской прослойки, Стурдза запретил им жить в своей стране, если у них не было капитала определенного размера или они не владели каким-нибудь ремеслом.
С теми евреями, которые приезжали в Молдову без паспортов, он обращался как с бродягами, а тем, кто держал здесь магазины, запретил торговать по воскресеньям и в праздничные дни. Таким образом, он одной рукой старался уменьшить число евреев и их влияние в Молдове, а другой, разрешая им становиться членами местных торговых ассоциаций без уплаты взносов, которые обязаны были делать христиане, он давал им огромные преимущества перед коренными купцами. В те времена считалось, что занятие торговлей подходит лишь для иностранцев; но пришел день, когда молдаване стали с негодованием вспоминать о том, какие огромные преимущества получили евреи благодаря Стурдзе. Поэтому нет ничего удивительного в том, что либеральная политика Бибеску и Стурдзы вызвала недовольство крупных землевладельцев, презиравших верховенство князей, которые еще вчера были такими же, как они. Оба господаря, защищая себя, делали все возможное, чтобы ослабить власть этих высокомерных магнатов.
Бибеску, опираясь на статью органического регламента, который он строго выполнял, не допустил избрания верхушки аристократии в свою новую Ассамблею, сославшись на то, что они живут не на территории своих избирательных округов, а в столице. Стурдза пошел другим путем: он стремился ослабить их власть созданием магнатов из рядов более мелкого дворянства. Но недовольные обычно находили поддержку у русского консула, и румынский вариант революции 1848 года был направлен главным образом против постоянного вмешательства иностранной державы во внутренние дела княжества.
В течение 14 лет действия органического регламента в обоих княжествах усиливался национализм. Михаил Когалнисеану и другие, изучавшие историю за границей, вернувшись домой, стали писать о прежней славе румынского народа и о том, как он деградирует в нынешних условиях. Колледжи Святого Савы в Бухаресте и Академия в Яссах, основанная Михаилом Стурдзой и названная его именем, позволили тем, кто не принадлежал к аристократии, получить такое же образование, что и ее отпрыски. Сыновей дворян в школах часто обходили дети тех, кого они презирали; а закон о разрешении тем, кто получал дипломы, занимать общественные должности стал эквивалентом социальной революции. Русские и их клиенты, магнаты румынского происхождения, встревожились; под надуманными предлогами были отменены старшие классы в двух румынских колледжах. Однако эти заведения успели подготовить целое поколение молодых людей к революции 1848 года, и, когда она охватила Западную Европу, Карпаты не помешали ей проникнуть и в Дунайские княжества.